Распутье Воронов Главы 11, 12

[Ursa]

 

Анджей Сапковский

Распутье Воронов

 

Есть, дорогой маркграф, на этом свете явления необратимые. Такие, которые меняются только в одну сторону, и отменить это изменение обратно – чтобы стало как было – невозможно. Например:  нельзя из ухи сделать аквариум. Или, выражаясь словами более для Тебя понятными, а также обращаясь к вещам, весьма Тебе близким:  нельзя освежить яйцо, которое протухло.  Ещё проще и без метафор:  что стрыгой стало, стрыгой и останется во веки веков. Надо было, дорогой Луитпольд, раньше думать. И головой, а не писькой.  Теперь ты хлебаешь кашу, которую сам заварил.

 

Фрагмент письма чародея Артамона из Асгута, декана Академии Магии в Бан Арде, Луитпольду, маркграфу Верхней Мархии.

 

 

Глава одиннадцатая

 

Местность за замком Брунанбургом была неглубокой впадиной, естественным седлом между холмами. Замок стоял на обрывистом холме, том, что повыше. На том, что пониже, расположились руины  – всё ещё величественные. Геральт  догадался, что когда-то это был храм. А раньше, гораздо древнее, чем «когда-то», строение эльфов, которое сначала разрушили, а потом переделали в храм. А потом и его тоже разрушили.

 

Кроме скрюченных ив, впадину окружали непроходимые заросли кустарника, настоящая чаща. Центр был покрыт, словно каменным лесом, надгробиями, плитами самых разных размеров и форм. Сразу бросалось в глаза разделение кладбища на древнюю часть, помнящую времена эльфов, и новую, человеческую. В эльфийской части преобладали приземистые дольмены, полуразрушенные  и поросшие мхом. Новая, человеческая часть была заполнена современными надгробиями - стройными колоннами, столбами и стелами.

 

Было полнолуние. Кладбище в лунном свете выглядело прелестно и волшебно.

 

Геральт, получивший подробные инструкции, знал, где искать нужное надгробие. Да он и без инструкций, конечно, нашёл бы его, потому что оно выделялось. Там не было стелы, только плита из светлого мрамора. Плита совершенно гладкая, без надписей и эпитафий.

Верным признаком были также разбросанные вокруг черепа и кости. Некоторых жертв стрыга тащила к своему склепу, чтобы там пировать.

 

Он знал, что ему надобно будет содеять, ибо хорошо помнил, к чему его готовили в Каэр Морхене.

 

Все теории расколдовывания упырей из группы ночниц – а было таких теорий несколько – сходились в одном:  метаморфизирующее стрыгу заклятие будет снято, если покойницу третий петух застанет  вне её склепа, то есть, не сам петух, а его третье пение. То есть даже и не пение, а астрономическое время и положение Солнца ниже горизонта. Однако  об астрономическом времени мало кто слышал, а положение Солнца под горизонтом никто кроме астрономов измерить не умел. Поэтому время измерялось петухами, которые пели трижды между полуночью и рассветом.

Первое пение, то есть первый петух,  оповещало о наступлении полуночи. Второй петух обещал скорый брезг, то есть момент, когда над горизонтом начинает вставать заря. Третьи петухи пели на рассвете, когда сияние зари затмевало слабеющий свет звёзд.

 

Стояла середина октября, а дальний колокол и первые петухи, возвестившие полночь, прозвучали около часа назад. Значит, до рассвета оставалось примерно четыре часа. Может, чуть больше. Может, меньше.

 

Он уселся на могиле в начале тропинки, ведущей к шахтёрскому посёлку. Вынул из сумки шкатулку,  нажал на защёлку, провёл пальцем по крышкам флакончиков. Иволга, Чёрная Чайка, Чибис, Трясогузка, Дрозд, Цапля, Козодой и Чечевица.

Сегодня, подумал он, доставая флакончик из гнёздышка, без Козодоя не обойтись.

 

 

Все четыре стены залы украшены были охотничьими трофеями. Да не простыми. Оленьи рога, среди которых самыми малыми были короны о двадцати восьми отростках.  Шкуры  и головы шестисотфунтовых – если не более – кабанов. Шкуры огромных росомах. Небывалой величины закрученные рога муфлона.

Почётное место – над камином, у которого грел ноги Луитпольд Линденброг, маркграф Верхней Мархии – занимали рога гигантского лося, лопатины размахом в добрых восемьдесят дюймов.

 

Маркграф молча поглядывал на Геральта, забавляясь большим серебряным кубком, украшенным чем-то вроде костяных накладок. Он выглядел как хорошо сохранившийся мужчина пятидесяти лет. Или как мужчина сорока лет, ведший самую беспутную жизнь. Синеватый нос и немалое брюхо свидетельствовали о пристрастии к крепким напиткам и лакомым блюдам.

Несмотря на эти эпикурейские черты маркграф выглядел сурово и грозно. Может, из-за изборождённого  морщинами лба, увеличенного основательной и преждевременной лысиной. Может, из-за бровей, кустистых и взъерошенных, как пара каких-то косматых грызунов. Может, из-за глаз с опасным выражением.

 

На Геральта исходящая от маркграфа  грозная суровость впечатления не произвела. Наверное, из-за его юношеского отсутствия воображения.

 

В углу залы, под большим чучелом орла,  стояли кросна, за ними сидели две женщины, а точнее одна женщина и одна девочка. Девочке было лет двенадцать, и выглядела она как девочка. У женщины были длинные прямые волосы, большие газа и тонкие губы. Выглядела она плохо.  Может, из-за болезненной бледности лица и белизны тонких рук. А может, тут было ещё что-то, чего Геральт не мог определить.

Обе они – девочка и женщина – ткали на кроснах. Машинальными движениями управлялись со станом, переплетая уток и нити основы, женщина -  челноком, девочка – бёрдом. Ткали они нечто похожее на завесу. Или сеть. Сплетение нитей было странным – узор выглядел как чешуя. Либо кольчуга.

 

Среди костяных накладок на кубке маркграфа Геральт заметил зубы и глазницы.

 

- Ведьмак, - прервал тяжёлое молчание Луитпольд Линденброг, вознося кубок. – Ты знаешь, что это?

 

Геральт знал, но промолчал.

 

- Этот кубок, - продолжил маркграф, - сделан как раз из черепа ведьмака. Главаря всех ведьмаков. Это трофей достопамятной битвы при Каэр Морхене, каковая произошла в году сто девяносто четвёртом. На память об этой битве части черепа убиенного о ту пору ведьмака были врезаны в кубок. Кубок сей родитель мой, тоже маркграф Верхней Мархии, получил в дар от одного из участников того победоносного сражения.

 

Геральт не намеревался выводить маркграфа из заблуждения. Трофей был явной подделкой. Знал ли маркграф об этом или же был обманут, не имело большого значения.

 

- Почему я о сем тебе повествую и отчего из оного кубка испиваю в твою здесь бытность? Свершаю сие, дабы известить тебя, что я, как и родитель мой во времена оны, к ведьмакам сердечной склонности не питаю. Мутацию, вас породившую, почитаю за дело, противное натуре и не заслуживающее в сей натуре находиться. Если даже мы смело предположим, что вы творите столь же доброго, сколь и злого, если допустим, что ваши добрые дела уравновешивают ваши пакости и преступления, то в результате выйдет ноль. Ноль. То есть ничто. Этот нулевой результат означает, что, говоря кратко, миру вы совершенно не надобны.

 

- Но, - маркграф хлебнул из кубка и поднял голову, - я способен проявить снисходительность, когда речь заходит о профессионализме. Эльфы и полукровки мне тоже, мягко говоря, не по сердцу. Но я снисходителен к Фиакре де Мерсо, в которой четверть эльфийской крови, потому что она выдающаяся профессионалка. Так что, если я превозмогаю брезгливость и разговариваю с тобой, то потому, что надеюсь увидеть в тебе профессионала. Хотя ты и молокосос… Деянира! Герцелоида! Мне осточертел ваш стук! Вон отсюда! Обе!

 

Последние слова маркграфа поистине громыхнули, как рёв лося. Женщина и девочка прямо-таки скорчились от этого звука. Они встали и бегом кинулись из залы, бросив как кросна, так и затканную рыбьей чешуёй завесу.

 

Луитпольд Линденброг проводил обеих взглядом, сохраняя молчание до тех пор, пока они не вышли. Геральту стало ясно, что не стук кросен мешал маркграфу, но их присутствие. Он явно не хотел говорить при них.

 

-  Вверенная моему покровительству дева, - заговорил он, наконец, снова глотнув из кубка, - внезапно умерла. И после смерти, после погребения превратилась в стрыгу. В дьявольское отродье, которое по ночам выползает из могилы, убивает людей и наводит ужас на всю округу. Комендант де Мерсо получила приказ сообщить тебе все детали, так что ты наверняка знаешь их. Подтверди.

- Подтверждаю.

- Я со своей стороны кое-что добавлю. Видишь ли, ведьмак, вести тут расходятся скоро, особенно когда кто-то помогает им расходиться. А некий жрец из Стеклянной Горы помогал, да ещё как. Хвастался всем и каждому, что в оном городишке своими горячими молитвами снял страшное проклятие с бургомистра и его семьи. Когда сие дошло и до моих ушей, а стрыга к тому времени загрызла уже с дюжину людей, я послал Фиакру и приказал жреца сего предо мною поставить. Вот и стоит он предо  мной, точь-в точь как ты сейчас. Но у него поджилки тряслись, аж смотреть было жалко, а у тебя, я гляжу, не трясутся. Ха, видно, воображения тебе не хватает.

Но вернёмся к делу. Я говорю жрецу, в чём дело, что есть-де стрыга и что надобно снять заклятие. Описал я ему, как стрыга выглядит и чем занимается. А он, смотрю, побледнел весь, как задница в зимнюю пору. Я-то сразу понял, но спрашиваю вежливо, очень вежливо, тот ли он самый, чьи горячие молитвы там, в Стеклянной Горе, проклятие победили? А он глазки долу, и что-то бормочет. Я на него прикрикнул, он закивал – согласен-де, готов-де, только надо ему сначала богам помолиться – в одиночестве и всю ночь. Я милостиво разрешаю, но, поскольку не лыком шит, велю секретно приставить нему караул. И что же? Вообрази, чуть лишь стемнело, жрец пускается в бега. Ясное дело, караул его сцапал и ко мне. Я опять спрашиваю, и опять вежливо,  куда ему так спешно? И с этим его снятием проклятия – не врёт ли он мне? А он опять за своё. Тут с меня вся вежливость и слетела. Короче говоря, разгневался я. Велел я его в железную клетку посадить и на кронштейне повесить над обрывом. И получаса не провисел, завопил, милости запросил. И признался, что в Стеклянной Горе вовсе не он проклятие снял. И назвал того, кто на самом деле сие учинил. Отгадаешь, кого он назвал?

 

Геральт кивнул.

 

- Отгадал, - притворно обрадовался маркграф. -  Потешил меня. Ну, и что теперь? Возьмёшься ли ты расколдовать стрыгу?  Только не говори, что тебе сначала надо молиться всю ночь. Потому что клетка висит там, где висела.

- Со жрецом внутри?

- Ещё чего, -  Луитпольд Линденброг поморщился. – Я его освободил и прогнал ко всем чертям. Приказавши сначала поучить маленько кнутом.

- Кто-нибудь ещё пытался… Ваша светлость уже кого-нибудь… В Мархии ведь должен быть чародей-посланник?

- Был. Взял да и помер, весной прошлого года. Должны были прислать мне другого из Бан Арда, да вот по сю пору не прислали. И раз уж мы заговорили о Бан Арде, то насчёт стрыги просил я помощи у одного тамошнего чародея. Сильного мага, большую шишку в  этой их академии, вдобавок и родню Деяниры, супруги моей, а в былые годы друга моего покойного отца. Думал, поможет. Кто ж, как не он. Махнёт волшебной палочкой, пропоёт заклинание – и расколдует. А он… вместо того, чтобы помочь, письмо мне написал.

 

Геральт видел выражение лица маркграфа и догадывался о содержании письма, но молчал.

 

- Письмо это, - процедил маркграф, - я сохранил. И коли подвернётся случай, так заставлю сукина сына сожрать его.

 

- Итак, - Луитпольд Линдеброг встал, - на поле боя остался ты. Скажу честно, что мерзко мне, ведьмак, терпеть тебя здесь и просить о помощи, но, увы, все иные варианты у меня кончились. А потому с превеликой неохотой именно тебе, никому другому,  принуждён я предложить за честную работу честную плату. Даже более, нежели честную. Пятьсот новиградских крон. Столько ты получишь, если снимешь проклятие, и стрыга снова девицей станет. Как было доказано, именно ты снял проклятие с бургомистра в Стеклянной Горе. Значит, умеешь снимать, хоть и молокосос. Поэтому расколдуй мне стрыгу. Ради моего удовольствия и твоей выгоды. И славы, потому как о твоём подвиге раструблю я на весь мир. Ты будешь знаменитее самого Престона Хольта. А теперь уходи. Аудиенция окончена.

 

 

Геральт ждал.

Он вытерпел первое потрясение после того, как выпил эликсир. Зрение мгновенно приспособилось к темноте. Луна давала достаточно света, когда выглядывала из-за облаков, но под действием эликсира ведьмак видел, как днём, и даже лучше, более остро и контрастно. Он видел крыс, шмыгающих по надгробиям, ранее скрытых в тени. Слышал их писк, потому что его слух тоже обострился.  Издалека, со стороны шахтёрского посёлка, он слышал собачий лай. И далёкое уханье сов.

Он ждал.

 

Сначала разбежались крысы, брызнули в разные стороны, как серые молнии. А потом камень скрежетнул о камень.

Стрыга выскочила из гроба, словно подброшенная катапультой, на добрых две сажени вверх. Она зарычала, завизжала, дикими прыжками оббежала склеп, подскочила к самой высокой поблизости стеле, вскарабкалась на вершину её, ловкая, словно обезьяна. По-обезьяньи  затрясла задницей, визжа и воя.  И увидела ведьмака.

 

Снова страшно завыла, спрыгнула со стелы. Замахала длинными лапами. И сразу бросилась на него. В широкой, разверстой в рычании пасти сверкнули клыки, большие и острые, как стилеты.

 

Геральт отпрыгнул, закружился в пируэте, стрыга промахнулась, лишь коснувшись его, щёлкнули клыки, когти рассекли воздух. Он воспользовался случаем и преимуществом,  из всех сил ударил её по голове сбоку серебряными шипами перчатки. Зашипело, задымилось, чудовище распласталось на земле, зарычало дико, затрясло головой. Наша взяла, подумал он, как все стрыги, ты чувствительна к серебру, красавица моя.

 

Стрыга не спешила нападать снова, трясла головой и дымящимся ухом. На это раз она приближалась медленно, оскалив зубы и мерзко распустив слюни.

Луна на мгновение выглянула из-за облаков, достаточно осветив место действия, чтобы Геральт мог как следует осмотреть покойницу.

Роста она была прежалкого, всего-то каких-нибудь четыре фута, с непропорционально огромной башкой, круглой, как тыква. Большие выпученные глаза пылали огнём, в широкой рыбьей пасти белели зубы. Впечатляющего размера.

На коже её был заметен странный узор. Словно выжженный. Или вытравленный кислотой.

 

Геральт медленно шёл между надгробий. Он обходил вокруг стрыги, а она поворачивалась, стоя на месте, сжавшись в комок, скорчившись, готовая к прыжку. Скалила зубы и клацала челюстью.  

Ведьмак размотал серебряную цепь, петлями укладывая её на левой ладони. Правой рукой он раскручивал конец цепи. Он ждал подходящего момента, когда стрыга отойдёт от надгробий и окажется в чистом поле.

Он этого дождался. И быстрее, чем рассчитывал.

 

Цепь засвистела в воздухе, а стрыга припала к земле и неожиданно прыгнула прямо так – распластанная. Цепь вместо того, чтобы затянуться на её шее, лишь хлестнула по спине. Стрыга завыла бешено, шкура её зашипела и задымилась от соприкосновения с серебром.

 

Второго шанса ведьмаку дано не было. Под его изумлённым взглядом стрыга ухватила цепь обеими лапами, шипение и дым от палёной шкуры, казалось, вовсе не мешали ей, она лишь страшно визжала. Она рванула цепь. Геральт предусмотрительно отпустил свой конец, но последние звенья зацепились за пряжку ремня. Он потерял равновесие и упал на надгробие, повалив его. Стрыга прыгнула, навалилась на него и прижала к земле, её клыки заскрежетали у самого его лица, её слюна залила ему глаза.  Он вывернулся из-под неё, изо всех сил ударил в косматое ухо серебряными шипами перчатки. Ударил раз, другой и третий, и, наконец, оттолкнул её от себя.

 

Перекатился, прячась за надгробие, смог подняться на ноги. Стрыга снова бросилась, на этот раз ему удалось отскочить. И опять он споткнулся, но чудом устоял на ногах. А стрыга уже вцепилась в него, уже драла когтями его дублет и скрежетала зубами у самого лица. Он отбросил её отчаянным ударом серебряных шипов, таким сильным, что она упала на землю. Прежде чем она встала,  он отпрыгнул, сложил пальцы в Знак Аард.

Не сработало.

Он попытался ещё раз, от страха довольно неловко. И опять не сработало.

 

Эликсир не должен был допустить этого, но боевой азарт вдруг сменился ужасом. Паника обрушилась на него лавиной, и дальше он действовал только под влиянием панки. Геральт отпрыгнул, выхватил меч из ножен. В прыжке и в полуобороте ударил стрыгу по шее классическим мандритто тонде. Полуотрубленная голова  упала стрыге на плечо, но чудовище всё равно шло, беспорядочно размахивая когтистыми лапами. Геральт обошёл её сбоку и ударил ещё раз. Голова отлетела и покатилась между могил. Из шеи чудовища ударил высоко вверх гейзер артериальной крови. Он успел отскочить, дабы его не окатило кровью.

 

Потом приблизился, медленно и осторожно. Он знал, что оживлённое магией чудовище способно натворить ужасных дел даже после потери головы. Однако лежащая между надгробиями стрыга выглядела совершенно мёртвой. И осталась таковой посреди лужи крови, которую всё ещё качало сердце.

 

И на глазах у ведьмака она начала меняться.

Постепенно, начиная с кончиков ног. А потом голени, бёдра, живот, грудь. И стала молодой девушкой. Очень молодой. И  очень мёртвой. Потому что безголовой.

 

Геральт выругался самыми непристойными словами, какие знал. Это был не тот результат, которого он ждал. И которым мог бы гордиться. И которым он совсем, ну, нисколечко не гордился.

 

Он наклонился. И пригляделся. Изумлённый. Последним, что осталось в девушке от стрыги, был оный странный узор на коже. Как бы выжженный. Или вытравленный кислотой. Узор всё более бледнеющий, тающий, почти исчезнувший, но всё-таки ещё видимый.

Нечто вроде рыбьей чешуи. Или кольчуги.

 

 

 

Комендантша Елена Фиакра де Мерсо долго смотрела на него молча.

- Повтори, - молвила она, наконец.

- Я принуждён был, - послушно повторил он, - совершить… ликвидацию.

 

Она опять долго смотрела на него молча и опять спросила:

- Полностью? Совсем полностью?

- Да уж дальше некуда.

- Ну, да, - она склонила голову. – Оно и видно.

 

Он машинально провёл рукой по лицу, почувствовал запёкшуюся кровь.  Не совсем удалось избежать брызг кровавого фонтана. Теперь он понял поведение горничной и стражников, не пускавших в спальню комендантши посетителя, залитого кровью, как мясник. Или врач.

 

Елена Фиакра де Мерсо потёрла костяшками в уголках глаз, зевнула. Пока Геральт спорил со стражей, она успела встать с постели и одеться. Надела штаны и сапоги. Однако осталась в ночной рубашке, которую заправила в штаны. Рубашка была фланелевая, розовая, с тремя пуговками и круглым воротничком.

- Ну, что ж, - сказала она, наконец. – Что сделано, то сделано.  Маркграф, однако, не будет доволен. Мне кажется, он ожидал не такого результата.

 

 

Теперь пришла очередь Геральта помолчать. Он размышлял, что и как сказать.

- Я знаю, - наконец, тихо сказал он, - как произошло превращение в стрыгу. Кто наложил проклятие. Кто виноват.

- Виноват? – комендантша де Мерсо вскинула голову,  положила ладони на стол. – А тебе не кажется, что искать виновных и выносить приговоры не входит в твою компетенцию? Что такие речи выходят за рамки твоего ремесла и твоих полномочий?

- Оно точно, - вздохнул он. –  Давеча просветил меня в этом один кузнец. Пусть каждый, сказал он, своим делом занимается. Его, кузнеца, дело – молот и наковальня. Убийство  – дело старосты и судов. А дело ведьмака -  меч.

- Надо же, - комендантша прищурилась. –  Да этот кузнец оказался прямо-таки мудрецом. Он указал на самую суть дела. Однако ты только что произнёс слово, которого следует остерегаться в данной ситуации. Потому что единственный, кто виновен в убийстве, - это ты сам. Кто-то другой, более опытный и умелый, чародей, жрец, учёный, наконец, другой ведьмак мог бы расколдовать девушку. Шанс был. Ты бесповоротно лишил девушку этого шанса. Убив её. Не перебивай. Я, конечно, не стану выдвигать против тебя таких обвинений, я признаю, что ты действовал в состоянии высшей необходимости и во имя поистине высшего блага. Благодаря тебе с этой ночи больше не будет жертв.

- Хотелось бы в это верить.

- Что ты имеешь в виду?

- Ты тоже знаешь, кто виноват, комендантша.

 

Она побарабанила пальцами по столу.

 

- Интересное предположение, - сказала она. – Которое я, кстати, отвергаю. Подозрения, предположения и домыслы – это не знание. А ведь у тебя никакого знания нет. Ты предполагаешь. И что ты собираешься учинить на основании этих предположений?

 

Она наклонилась, посмотрела ему в глаза.

 

- Что делать собираешься, я спрашиваю. Так же, как в Стеклянной Горе,  разрубить крест-накрест грудную клетку подозреваемому? Я там была и видела, что ты сотворил с красильщицей. И что теперь? С кого начнёшь? Сначала растерзаешь Деяниру на глазах Герцелоиды или Герцелоиду на глазах Деяниры? Мать на глазах дочери или наоборот?

- В Стеклянной Горе я…

- Спас от смерти бургомистра, его жену и двоих детей, знаю, - резко прервала она его. – Здесь ты никого не спасёшь. Некого спасать.

- Точности ради… - запнулся он. – Точности ради – есть кого. Кого-нибудь, когда-нибудь, finis – в будущем… Кто знает, что они ещё могут соткать на своих кроснецах? Какой узор? Тот, кто умеет, кто знает, как налагать проклятие…

- Непременно наложит его снова? – прервала она. – Что ж, гарантии нет. Особенно, если возникнут похожие обстоятельства. Если бы какой-нибудь пьяный старикашка рехнулся из-за какой-нибудь пятнадцатилетней девчонки. Если бы девчонка кокетничала  со стариком и крутила перед ним задницей, но держала бы на расстоянии, не допуская к себе, пока он не выполнит её требования и капризы. А он, совершенно обезумев, потакал бы всем её прихотям. Да, ты правильно предполагаешь. Помешавшийся из-за девчонки Линденброг самым серьёзным образом планировал сделать оную барышню, предмет своих вожделений, маркграфиней. Для него это не впервой, именно так он прогнал свою предыдущую жену. А теперь он собирался прогнать Деяниру. Вместе с дочерью. С ребёнком, который из-за перенесённой болезни оглох и   онемел.

- А потому, - продолжила она, - никаких расследований я учинять не намерена. Незачем. Для всех было, есть и будет неоспоримым, что девушка стала стрыгой, будучи зачата в кровосмесительной связи и рождена от отца его собственной дочерью. Об этом говорят все, повсюду, и это единственная реальная версия. Пусть так и останется. Мы поняли друг друга?

 

Он кивнул.

 

- Прекрасно, - Елена Фиакра де Морсо хлопнула ладонью по столу. – Солнце встаёт, шахтёры из посёлка вот-вот пойдут на работу. Я отнесу им благую весть. Отважный ведьмак спас их. Бесстрашно вышел он на битву с чудовищем, одержал победу и убил его. Опасности больше нет, можно не подпирать на ночь дверь кольями. И в корчму можно идти вечером, а возвращаться домой хоть бы и поздней ночью. Весь шахтёрский посёлок, смелый ведьмак, и весь замок Брунабург, будут знать об этом событии ещё до того, как солнце окажется в зените. И до того, что не менее важно, как маркграф Линденброг выползет из-под перины, помочится и потребует вина. Ты меня понимаешь?

 

Он опять кивнул.

 

- Прекрасно, - повторила комендантша. – А теперь мне надо одеваться, так что убирайся. Иди к себе, сиди там, не выходи и не открывай никому. Кроме меня.

 

Он молча выполнил её приказ.

 

 

 

 

Что-то надвигается, странное, как весна. Мне страшно.

 

Джон Гарднер, Грендель

 

 

Глава двенадцатая

 

- Я ожидал тебя ранее, - Престон Хольт помешал в котле деревянной ложкой, выловил из капусты кусок рёбрышка. – Молва утверждала, что в Брунабурге ты был около середины октября. Где же ты замешкался?

- Да, в общем-то, нигде, - Геральт облизал жирные пальцы, хлебнул вина. – В Брунабурге я нанялся сопровождать соляной обоз, который шёл в Ард Каррайг. Заплатили они щедро, а у меня с деньгами было худо. Караван вышел в путь ещё до Саовины, но полз, как улитка. Становилось всё холоднее, я уж боялся, что падут снега, и мы застрянем до весны в каком-нибудь лагере…

- Но ты наконец-то здесь. И в самое  Мидинваэрне. В последнюю, как говорится, минуту.

 

 

В Каэр Морхене, разумеется, известен был Круг эльфийского годового цикла и восемь праздников, восемь магических точек, обозначенных на ободе Круга. Ведьмаки знали Имбаэлк, Ламмас, Беллетэйн, Саовину, а также Солтыций и Эквинокций. Однако они воспринимали все эти дни исключительно как календарные даты. Никто в Ведьмачьем Замке никогда и не подумал о том, чтобы как-то отмечать или праздновать эти дни.

 

А потому велико было изумление Геральта, когда в Мидинваэрне, в день зимнего солнцестояния, он добрался, наконец, до окрестностей городка Бан Филлим, до владенья Рокамора, поместья Престона Хольта. Уже стемнело, и заметный издалека огонь сначала встревожил его. Но он успокоился, услышав песни, радостные и весёлые песни, которые никак не могли бы звучать во время пожара или какой-нибудь иной неприятности. Всё стало ясно, когда он въехал на двор. Там пылал огромный костёр, а на расставленных вокруг него скамьях сидела вся челядь поместья, к которой явно присоединились их родственники и друзья из окрестных деревень. Геральд едва успел спешиться, как ему с громкими и нескладными пожеланиями счастливого Солтыция и весёлого Йуле,  вручили кружку пенистого пива и кусок поджаренной колбасы. Ему пришлось минутку посидеть в компании и даже притвориться, что поёт. Это продолжалось недолго – Престон Хольт сразу же увёл Геральта в горницу и усадил за стол. На стол этот экономка немедленно поставила кувшин с вином и исходящий паром котёл, в котором оказались рёбрышки молодого кабана в пропитанной жиром капусте.

 

Хольт достал из буфета два кубка, стёр с них пыль, наполнил.

- Рассказывай, -  он сел за стол. – Рассказывай, ведьмак Геральт.

 

Он рассказал. Нескладно, иногда запинаясь. Обо всём – или почти обо всём, что случилось с месяца Блате до начала зимы.  Хольт слушал, не перебивая. Иногда казалось, что он даже вздремнул. Несколько оживился, когда Геральт дошёл до встречи с комендантшей Фиакрой де Мерсо, до аудиенции  маркграфа Линденброга и до боя со стрыгой.

 

А со двора всё доносились песни, смех и радостные крики. Праздничное веселье было в самом разгаре.

 

- На следующий день после убийства стрыги, - закончил свой рассказ Геральт, - ещё до полуденных колоколов весь Брунанбург, городок вокруг замка и шахтёрский посёлок праздновали избавление от чудовища,  а я вдруг оказался произведён в герои.

 

Престон Хольт слушал молча, забавляясь кубком.

 

- Комендантша де Мерсо постаралась, чтобы о моём подвиге узнали все, от младенца до самого древнего старика. Куда бы я ни пошёл, все меня прославляли, чествовали, мне аж стыдно было. Пытались было носить меня по улицам на руках, да я этого не позволил. Песни стали слагать и петь. Ну, что было делать, пришлось терпеть, потому что…

- Маркграф Линденборг, - догадался Хольт.

- То-то и оно. Комендантша знала, что делает, поднимая весь этот шум. Вряд ли маркграфа осчастливила отрубленная голова стрыги, я подозреваю, что он уже собирался включить в свою коллекцию мою голову – над камином, между лосём и муфлоном. Но ему пришлось изображать благородную сдержанность, а отомстить он не мог никак, нельзя же было посягнуть на всенародно почитаемого героя, который спас оный народ от смертельной опасности. Тем более что и самого маркграфа этот самый народ прославлял и благодарил за то, что он ведьмака призвал и нанял. А поскольку шахтёры вернулись и принялись добывать соль с удвоенной энергией, маркграфу было как-то легче пережить  тот факт, что девицы, столь ему любезной, уж нет и более не будет. Вот только…

 

Геральт запнулся. Хольт не торопил его.

 

- Вот только он мне не заплатил ничего. И велел убираться с глаз долой. Но  это меня как раз скорее порадовало, потому что…

 

Он замолчал. И молчал долго. Престон Хольт кивнул, встал, достал из буфета большую квадратную бутыль тёмного стекла.

 

- Вижу, сказал он, наливая, - что рассказ нуждается в напитке более серьёзном, чем это слабенькое вино. Давай-ка, выпей.

 

- Что я мог… - Геральт отхлебнул из бокала, задохнулся, закашлялся. – Что я мог сказать маркграфу? Что всё это моя вина? Что вместо того, чтобы изнурять стрыгу танцами вплоть до третьих петухов, я отрубил ей голову, потому что… потому что у меня вдруг подкосились ноги, а горло сжалось так, что в глазах потемнело?

 

Престон Хольт молчал. В камине пылал огонь.

 

- Я должен был сказать ему, - Геральт поднял голову, - что со мной что-то неладно, что я – ошибка, бракованный, неудачный ведьмак? Что он ошибся, поручив это дело мне, а не какому-то другому, более… удавшемуся ведьмаку? Такому, который даже без эликсиров не может, просто не может почувствовать то, что я почувствовал? Но понял ли бы это маркграф? Сомневаюсь. Потому что я сам не понимаю.

 

Хольт молчал.

 

- Тот мародёр, в марте… Тот, из-за которого меня чуть не повесили… Он бросился на меня с топором, а я даже меч не обнажил. Легко ушёл из-под удара. И только когда он кинулся на меня во второй раз, я его… И ничего со мной не было. Даже дыхание не участилось. С той красильщицей тоже… Так что же со мной не так? Престон Хольт? Можешь ты мне объяснить это?

 

Хольт встал.

 

- Нет, не могу. Идём спать. Уже поздно.

 

 

Зима, как оказалась, шла с севера по следу Геральта, прямо-таки наступая ему на пятки. Через два дня после Мидинваэрне налетел ледяной, колючий вихрь. На следующий день небо потемнело, в воздухе заплясали снежинки. Наутро повсюду уже было белым-бело. Ещё через несколько дней сугробы возвышались до самого горизонта, словно горы, а крыши всех зданий в имении нахлобучили огромные белые шапки. Никаких сомнений – настала настоящая каэдвенская зима, и ничто в пейзаже не обещало измениться, по крайней мере, до марта, а то и до апреля.

 

 

Через несколько дней, когда они вечером сидели у камина с бокалами в руках, Престон Хольт  без каких-либо напоминаний, сам затронул тему, давно уже волновавшую Геральта.

- Знаешь ли ты, Геральт, откуда взялись ведьмаки? Как они завелись? Где было начало всего этого?

- Знаю. Ты говорил в Спынхаме. Что мы якобы произошли от ведьм…

- Это тоже правда. Но я говорю о самом начале. Хочешь послушать?

- Ну, конечно.

 

Хольт хлебнул из бокала, заглядевшись на тлеющие в камине поленья.

- Как всегда бывает со всеми изобретениями и новшествами, движущими силами были армия и война. Каждый военачальник мечтал о спецотрядах, состоящих из невиданно ловких и непобедимых сверхлюдей. Каждый правитель и каждый самозваный король желал иметь такую личную гвардию. Чародеи, а именно – элитная группа, называвшая себя в ту пору Кругом, решили удовлетворить спрос.  Создав сверхчеловека, то есть улучшенный вариант рода человеческого, первую ступень в эволюции всего рода к высшему во всех смыслах уровню. В теории – а точнее, в теориях, потому что их было несколько -  речь шла о создании переходной формы, из каковой формы путём естественного отбора возникнет новая, лучшая человеческая раса. Методы были разные. Одни чародеи выбрали метод оживления специально отобранных трупов и улучшенных композиций из различных мёртвых тел. Другие концентрировались на плодах в лоне матерей. Третьи, наконец, брали в качестве материала маленьких детей.   Результатов не было долго, а неудачные объекты отправлялись в лабораторные крематории. И крематории дымили непрерывно.

- Но ведь им, наконец, удалось.

- Точно. Удалось.  Говорят, совершенно случайно. Но в итоге они создали мутаген, анатоксин, гормон и вирус, всё, что было необходимо. И, конечно, разработали формулы и магические ритуалы, необходимые для того, чтобы все эти зелья подействовали. Но когда всё было готово, и все эти знания оставалось  лишь применить на практике, один из работавших над проектом чародеев выкрал весь материал и сбежал.

- Как герой из легенды, не помню имени… Тот, что вроде бы украл у богов огонь и отдал его людям. Так?

- Ну, так далеко я бы не заходил. Чародеи из Круга обвиняли отступника во всех смертных грехах, включая и гнусный заговор с целью захвата  власти над всем миром. Другие приписывали ему более благородные мотивы. Да, создать сверхчеловека, но не для какой-то королевской гвардии, а для общего блага. Для всех. А все, напомню, сильно страдали от монстров, которые порой делали существование почти невозможным. Улучшенное существо должно было защищать и спасать людей от монстров. Оно должно было стать спасением и лекарством от любого зла.

 

- Чародей-отступник, - задумчиво продолжал Хольт, - вскоре скончался при невыясненных обстоятельствах. Но перед этим он успел сконструировать  лабораторию, в которой начали создавать эти улучшенные создания. Лаборатория располагалась на севере, аж за истоками реки Тоины.

- Мирабель, - сказал Геральт, не спрашивая, но утверждая.

- Мирабель, - подтвердил Хольт. – Старая крепость у горы Траандерг. У чародея были ученики. Они-то и произвели на свет в Мирабели первых ведьмаков.

- А Беанн Грудд и Каэр Морхен?

- Они возникли позже. Среди учеников, о которых я говорил, были разные мнения насчёт того, как добиться самых лучших мутаций. В итоге дело дошло до раскола, и вместо одной лаборатории стало  три. Спрос на ведьмаков был огромный, чудовища ужасно отравляли людям жизнь. Поэтому ведьмаков штамповали изо всех сил. Не обращая внимания ни на что. И вот как начало стало началом конца.

 

Геральт молчал.

 

- Головой ручаюсь, - сказал Хольт, - что я знаю, каково твоё самое раннее воспоминание о Каэр Морхене. Потому что моё точно такое же. Большая спальня на двадцать кроватей. Вокруг мальчишки. Уснуть невозможно. Кто-то плачет, кто-то стонет, кто-то кричит или разговаривает во сне. Идут недели, и становится всё тише. Наконец стало совсем тихо. Потому что вас осталось трое.

- Один, - буркнул Геральт, - был совсем маленький. Он всё время плакал. А однажды его забрали… И он больше не вернулся.

- Мутации, - кивнул Хольт, - имеют свойство развиваться самостоятельно. При производстве эликсиров ошибки неизбежны. А созданные и сохраняемые в подвалах патогены подвержены распаду. Ничто не вечно. Я считал – и не я один – что испытания следует прекратить. Выживал один ребёнок из десяти. Нельзя было говорить о пределах погрешности. Это больше походило на преступление.

Но какое-то время это ещё продолжалось. Были  ссоры, были споры, были дискуссии. Но в конце концов разум победил.  Исследования были прекращены полностью. Увы, слишком поздно. Ты слышал о Котах, правда? Это произошло, как ты знаешь, в Беанн Грудд. В Мирабели, говорят, случилось нечто похуже, но ошибки были немедленно… ликвидированы. В Каэр Морхене ничего подобного не было. Когда ты покидал Замок, сколько там оставалось мальчишек?

- Шестеро.

- Интересно, сколько выживет. Во всяком случае ты, Геральт, один из последних, вышедших в путь из Каэр Морхена.

- Один из последних. Жаль только, что, как оказалось, не слишком удачный. Это, выходит, из-за заплесневелых эликсиров?

- Может быть. А может, не только из-за них. Природа, столкнувшись с мутацией, борется с ней.  У тебя нет выхода, юный ведьмак. Ты должен смириться со своим несовершенством.

 

 

Зима не смягчалась. Мало того, она, казалось, ожесточалась всё больше. Рокамора тонула в сугробах.

 

Хольт быстро нашёл лекарство от скуки и безделья. Это не берлога, и никто тут в спячку впадать не станет, заявил он. Есть занятия и для зимнего времени, занятия, которыми никакой ведьмак пренебрегать не смеет.

 

Одетые в стёганые кафтаны и защитные кожаные шапки, вооружённые трёхфутовыми дубовыми палками, оба ведьмака часами упражнялись в выпадах, парадах и финтах.  А упражняться было в чём.

 

Были ангелика и ангелика ридоппио, безотказные при атаке на шейную артерию. Дельта и дельта стокатта, кончающиеся рассечением бедренной артерии. Альфа и альфа соттомано – для подмышечной артерии. Вольта аффондо два на три и вольта аффондо декстер для плечевой артерии. А также универсальные финты, всестороннего применения: девятка, лилия стретто пассо, лилия фенденте и лилия монтане. Ну и - само собой разумеется – были защитные парады против всего выше перечисленного.

 

По время пурги, метели или сильного мороза они упражнялись в амбаре, а когда метель стихала и теплело,  выходили на двор. И упражнялись часами. В одних рубашках, от которых пыхало паром, как от котлов.

 

Как ни просил Геральт, Хольт не согласился раскрыть секрет своего финта, того, который начинался с мандритто, потом молинето и трамаццоне. Финта, от которого практически не было защиты.

 

- Должны же быть у меня, - говорил старый ведьмак, -  какие-то секреты от тебя.

- Ну, скажи хотя бы, - настаивал Геральт, -  ты сам придумал этот финт?

- Нет. Перенял у кое-кого.

- Расскажи.

- Пойдём в дом, холодно. А госпожа Берта уже наливает глинтвейн.

 

 

- Был один такой, - Хольт хлебнул из кружки, - из Беанн Грудд…

- Кот?

- Ага. Но даже для Кота он был… Скажем так, очень неудачный. Просто наиподлейший психопат. В конце концов у него отняли медальон и прогнали. А поскольку он был настоящим мастером меча, то открыл фехтовальную школу и этим кормился. Я записался к нему из любопытства.  Инкогнито, под вымышленным именем. Перекрасивши волосы отваром из ореховой скорлупы.

- И там ты выучился этому финту, - не спросил, но констатировал Геральт. – А защита от него? Кот обучил тебя параде?

- Против этого нет парады. Есть только одна защита.

- Ну?

- Болт из арбалета с десяти шагов.

- Ты шутишь?

- Нет. Это хороший совет, Геральт. Оный мастер выучил несколько учеников. Если нарвёшься на какого-то из них, беги. Как можно быстрее.

 

 

Оба они, Хольт и Геральт, были слишком хорошими фехтовальщиками, чтобы получить какие-то серьёзные раны во время тренировок.  Несерьёзные же случались, и довольно часто. Вечерами экономка смазывала их синяки лечебным салом – якобы медвежьим, но для медвежьего оно слишком сильно воняло козлом. Однако лечебной силой – козёл там или не козёл – сало всё-таки обладало, и на следующий день ведьмаки были как новенькие и снова могли браться за дубовые палки.

 

Тем удивительнее было то, что однажды утром – это было в феврале – Престон Хольт занемог настолько, что утром не мог встать с постели. О том, чтобы послать за лекарем, и речи не было, куда ни глянь – повсюду громадные сугробы, дорог и не видать было. Оставалась постель, водка и козье сало. В фехтовальных упражнениях наступил, разумеется, перерыв.

 

Вынужденное безделье, наконец, обратило внимание Геральта на небольшой альков и скрытые в нём книжные полки. Следует признать, что библиотека у Хольта был впечатляющая. Конечно же, библиотека старого ведьмака не могла конкурировать с книжным  собранием храма в Эльсборге, но жрицы никого из непосвящённых к книгам не допускали, а потому и о сокрытой там мудрости Геральт мог лишь догадываться. А книги Хольта были здесь – бери да читай. Вот Геральт и принялся брать да читать, сколько душа желает. На полках пылились четыре бестиария, два Геральту совершенно неизвестные, остальные два в лучшем состоянии, чем те, что были в Каэр Морхен. Был там также прекрасно сохранившийся экземпляр Физиологуса, а ещё Aviarium et reptiliarium Гугона из Альны, истинная редкость. Были книги исторические и географические, как, например «История мира» Родерика де Новембера, «Regni Caedvenie Nova Descriptio» Болдуина Адовардо, анонимный «Liber Memorabilium» и древний «Chronicon Novigradense». Немало было трактатов о магии и гримуаров вроде «Царства стихий» Паоло Джамбаттисты, «Невидимого мира» Яна Беккера, «Ard Aercane» и «Dhu Dwimmermorc».

 

Хольт кряхтел в постели, намазанный козьим салом, Геральт листал книги.

 

Как обещала прописная истина, книги должны были стать источником всякого знания и ключом от всяческих тайн. Так оно и случилось. Одна из тайн, и весьма важная, спрятана была в библиотеке Хольта. А Геральт её нашёл. Когда она вывалились из-за других книг.

 

 

 

- Я рассказывал тебе о встрече с оным… Трыло…

- Эстеваном Трильо да Кунья, - поправил его Престон Хольт, осторожно потягиваясь. Он только что встал с постели, на вид вполне здоровый и излечившийся. - Эстеван Трильо да Кунья – это praefectus vigilum, то есть префект королевской стражи.

- Ну, да. Я говорил тебе, что оный префект пытался завербовать меня, чтобы

я нашёл улики против тебя. Доказательства преступлений, которые ты якобы совершил. А ты пренебрежительно отмахнулся от моих слов, насмехался, что я мог бы спокойно завербоваться и искать оные доказательства. Ибо таких доказательств не существует.

- Так я сказал. Так оно и есть на самом деле. Нет никаких доказательств

- Нет, говоришь, - Геральт помахал тонкой, потёртой брошюркой. – Смотри-ка, что я нашёл в твоей библиотеке. Выпало из-за других книг. «Monstrum, или ведьмака описание». С посвящением, написанным от руки. «Вахмистру Отто Маргулису в благодарность за верную службу». Ха. Отто Маргулис, общественный деятель и что-то там на «фил», я забыл. А выходит, что вахмистр. То есть наёмник. Но ведь это тот самый убитый Маргулис, о котором рассуждал префект. Откуда у тебя эта книжечка?

 

Хольт пожал плечами. Геральт фыркнул.

 

-  Понятно, зря спросил. А трофеи после тех двоих, как их там? Нурред и Хвальба? Тоже спрятаны где-то здесь?

- Может, и здесь, кто знает, - Хольт скрестил руки на груди. – Ищи. Может, тоже откуда-нибудь выпадут?

- Говорят, вахмистр Маргулис, Нурред и Хвальба были главарями той банды, которая в девяносто четвёртом напала на Каэр Морхен. Так что мне их вовсе не жаль, и я не собираюсь их оплакивать…

- Меня это радует, - с издёвкой ответил  Хольт, -  я уж думал, что ты собираешься устроить поминки по ним.

- Рокамора, - Геральт не обратил внимание на насмешку, - Roac a moreah. На Старшей Речи:  отмщение. Ты вовсе не купил имение вместе с названием. Ты сам его так назвал. Интересно, до или после?

 

Хольт снова пожал плечами.

 

- Недавно, - спокойно продолжал Геральт, - один кузнец сказал мне весьма мудрые слова. Пусть каждый, сказал он, занимается своим делом. Его, кузнеца, дело – наковальня и молот. Дело ведьмака – убивать чудовищ. А наказывать за преступления – это дело старосты и судов.

- Эти слова стоят того, чтобы их запомнить, - Хольт посерьёзнел. – Помни о них, когда опять бросишься с мечом защищать какую-нибудь девицу-страдалицу. И зарубишь человека насмерть.

- Это совсем другое…

- Неправда. Это точно то же самое. И хватит об этом. Позови достопочтенную Берту. Пусть уж идёт с этой своей  мазью.

 

Они долго не возвращались к этому разговору. Но в конце концов всё-таки вернулись. Геральт заставил себя прочитать до конца анонимное сочинение под названием «Monstrum, или описание ведьмака». Иногда он смеялся, иногда брезгливо морщился, очень часто ругался матом. Но дочитал.

 

- Эту надпись, - показал он Хольту посвящение вахмистру Маргулису, - несомненно оставил сам автор сочинения. Жаль, что не подписался.

- Подписался. Присмотрись внимательнее.

- Этот рисунок? Эта птичка?

- Мартлет. Так это называется в геральдике. Наверняка негеральдическая фигура в родовом гербе. К сожалению, такие негеральдические фигуры встречаются слишком часто, чтобы по ним разыскать владельца герба.

- Значит, - медленно проговорил Геральт, - ты не знаешь, кто он. Ха, опять зря спросил. Ведь если бы ты знал, ты убил бы его. Правда?

- Нет, - процедил Хольт, - я бы помчался к старосте. Господин староста, почтительнейше сообщаю, что есть тут один, сочинил пасквиль, при помощи которого натравил на ведьмаков сотни фанатиков. В результате семеро ведьмаков погибли, а одного еле спасли.  Да, я знаю, господин староста, что закон не предусматривает наказания за пасквили. Nullum crimen sine lege. Но ведь это очень нехорошо – писать такие вещи. А потому я прошу вас, господин староста, как можно быстрее арестовать этого пасквилянта и отдать по суд. Пусть же восторжествуют закон и справедливость.

- Издеваешься?

- Ясное дело, издеваюсь.

 

 

Зима, хоть и суровая, сдалась неожиданно легко и почти без боя. Повеяли тёплые ветры, быстро растаяли снега. Уже в середине февраля, который  эльфы называют Имбаэлк, зацвёл орешник, пышные заросли которого покрывали  южную часть имения. Все кусты покрылись золотисто-жёлтыми серёжками, похожими на гусениц. Берега прятавшегося среди ольх и верб ручейка всё ещё были в ледяных закраинах,  заледками были окружены и окрестные озерки и протоки. Лягушкам это не мешало, они с энтузиазмом приступили к спариванию. Скоро все воды сделались густыми от икры.

 

Наконец, подавая верный сигнал весны, запели над полями жаворонки.

 

И вот пришёл Эквинокций, который был уже совсем официальным началом весны.

 

А Геральт принял решение.

 

Неправда, не принял. Он терзался своими мыслями несколько бессонных ночей. Вспоминал разговор со жрицей Ассумптой из Ривии. Вспоминал, что говорил Эстеван Трильо да Кунья, префект королевской стражи. Он жалел, что нашёл среди книг то, что нашёл. И уже, казалось, что он совсем решился.

Но утром, проснувшись, понимал, что не решился ни на что.

 

 

На завтрак были блины с вареньем, пальчики оближешь. Но Престон Хольт почти не ел. Под глазами у него были тёмные круги. Похоже, несколько последних ночей он спал плохо.

 

- Нам придётся проститься, - объявил он. – Я решил закончить наше приключение, Геральт. Ничто не длится вечно. С этой весны ты сам по себе. Как только потеплеет, ты покинешь Рокамору.

- Но в…  Как же, послушай…

- Ты покинешь Рокамору.

- Это из-за того, что …

- Из-за того. Тебе… и мне не повезло, что ты узнал… То, что узнал. Эстеван Трильо да Кунья не сдастся, он постоянно будет идти по твоему следу. Если он тебя прижмёт, ты не вывернешься ловким враньём, потому что лжец из тебя, как я убедился, никудышный. Ты погубишь… Главным образом, себя.

- Я…

- Не перебивай. Да и пора уже тебе увидеть море, о котором ты столько мечтал. А также поглядеть на мир.

 

Геральт молчал.

 

- А теперь, - Хольт встал, - надевай защитное снаряжение и бери палку. Весна, жаль в четырёх стенах сидеть. Пойдём на двор. Прежде, чем ты уедешь, отработаем ещё пару финтов.

 

[villimilli]

Спасибо за перевод, Тамара Михайловна!

[теоретег с ганзы]

Ursa сказал(а) 7 часов назад:

Кладбище в лунном свете выглядело прелестно и волшебно.

Ыгыгыгыыы! Зачотнах!

[BAS]

А можно все части сгруппировать в один текст? Ну мало ли, Хозяюшка задумчиво потрёт переносицу пером клавиатурой и переведёт всю книгу. И у нас бац, и появится классный перевод. А мы бы спасибо сказали. 

[Ursa]

BAS сказал(а) 3 минуты назад:

А можно все части сгруппировать в один текст? Ну мало ли, Хозяюшка задумчиво потрёт переносицу пером клавиатурой и переведёт всю книгу. И у нас бац, и появится классный перевод. А мы бы спасибо сказали. 

Все части здесь, в разделе моих переводов. Конечно, я собираюсь перевести всю книгу, именно этим я и занимаюсь. Если Бог даст сил и здоровья... 

[nb99]

опечатки

Ursa сказал(а) 16 часов назад:

Он видео крыс

надо понимать "видел"

Ursa сказал(а) 16 часов назад:

Нет, мне могу. Идём спать. Уже поздно

и "не могу"

Edited January 4 by nb99

[Ursa]

nb99 сказал(а) 1 час назад:

опечатки

надо понимать "видел"

и "не могу"

Спасибо! Сейчас исправлю.

[Курамнасмех]

Ой...

Вот хотел же вчера проверить Усадьбу на предмет новых переводов и, в частности, долгожданных новых глав...

Пардон, что задерживаю на сутки. Или не задерживаю. В принципе, мой номер шестнадцатый, можно и без меня обойтись...

 

Спасибо, Тамара Михайловна.

Начинаю читать...

 

Традиционно не обращаю внимания на знаки препинания и их, местами, отсутствие...))

 

Ursa сказал(а) В 04.01.2025 в 03:27:

хоромы эльфов

Сразу резануло, простите.

Полез смотреть точное значение и толком ничего не понял.)

Но везде написано, что это а) деревянная и б) жилая постройка, не имеющая чёткого плана, с многочисленными пристройками для разных нужд, часто соединёнными галереями.

Бог с ней, с деревянностью. Но построить храм на основе жилого комплекса?

Вообще, в книгах про Ведьмака довольно часто упоминается, что люди строили здания на фундаментах эльфийских сооружений. Либо использовали остатки самих построек. И каждый раз это были какие-то величественные здания, типа храмов, Школ Чародеев и чуть ли не Оксенфуртской Академии (могу ошибаться, искать подтверждения долго, да это и не принципиально).

Так что предлагаю заменить на строение эльфов.

 

Ursa сказал(а) В 04.01.2025 в 03:27:

помнил, к чему его приуготовили в Каэр Морхене

Перебор с посконностью)))

Или просто опечатка?)

Достаточно просто готовили или подготовили.

 

Ursa сказал(а) В 04.01.2025 в 03:27:

забавляясь большим серебряным кубком, украшенным чем-то вроде костяных фрагментов

Фрагмент - часть чего-то, кусочек целого.

При известной фантазии, конечно, можно представить себе серебряную чашу на костяной ножке или наоборот. Но это не совсем украшение, это технология изготовления... а вот куски кости вмурованные в стенки серебряного сосуда , который должен удерживать жидкость... Как герметизировать стыки? Теоретически, сделать можно, а вот использовать по назначению...

Явно имеются в виду костяные накладки. Известная штука.

UPD

Читаю дальше, опять про кубок и фрагменты. Кубок из черепа? Понятнее не стало. Ладно, зубы. А вот глазница как фрагмент кубка??? Моё воображение отказывает. Маркграф пьёт из цельного черепа на ножке? А почему кубок серебряный??? Да и кубок из черепа взрослого мужчины имеет такие размеры, что пить из него такое себе удовольствие... И вес у такого кубка будет соответствующий...

Затрудняюсь, не понимаю...

 

Ursa сказал(а) В 04.01.2025 в 03:27:

Этот нулевой результат означает, что, говоря кратко, вы миру совершенно не надобны.

Для гладкости фразы, предлагаю переставить слова: миру вы совершенно не надобны.
Понимаю, что это наглость с моей стороны...((

 

Ursa сказал(а) В 04.01.2025 в 03:27:

Комендантша де Мерсо получила приказ

Не нужен здесь феминитив. Это говорит маркграф, тут должно быть официальное звание или должность.

Комендант де Мерсо.

Только разве что сам пан Анджей этот феминитив принципиально вставил... Согласно наблюдениям Тамары Михайловны о постоянном сарказме и уколах  в сторону современной повесточки и прочих анахронизмов...)

 

Ursa сказал(а) В 04.01.2025 в 03:27:

Сначала разбежались крысы, брызнули в разные стороны, как серые пули

Ну как так-то???

Ну какие пули?

Даже если это нарочно написано автором, нельзя так оставлять!!!

Давайте заменим на серые молнии! Ну пожалуйста!!!

 

Ursa сказал(а) В 04.01.2025 в 03:27:

И сразу набросилась на него

Бросилась (?)

 

Ursa сказал(а) В 04.01.2025 в 03:27:

Эликсир не должен был допустить до этого

Лишнее "до"

 

Ursa сказал(а) В 04.01.2025 в 03:27:

Комендантша Елена Фиакра де Мерсо долго смотрела на него молча

Здесь и далее комендантшу можно и нужно оставить. В любом случае.

 

Ursa сказал(а) В 04.01.2025 в 03:27:

Спас от смерти бургомистра, его жену и двое детей, знаю

Двоих

 

Ursa сказал(а) В 04.01.2025 в 03:27:

пожеланиями счастливого Солтыция и весёлого июля

Вообще-то там сейчас середина зимы...

Явно имеется в виду не июль, а Йуле - месяц эльфийского календаря сразу после зимнего Солтыция (солнцестояния).

Я же присылал в комментариях круг эльфийского календаря?

Вот он ещё раз

Ну, ничего страшного, в принципе, для таких вещей у Вас есть я)))

Даже приятно почувствовать себя не совсем бесполезным...)))

 

Ursa сказал(а) В 04.01.2025 в 03:27:

вручили пенистую кружку и кусок поджаренной колбасы

Сразу вспоминается не совсем приличный анекдот про плохое пиво и латынь...)))

Может быть кружку пенистого пива или просто кружку пенистого?

 

Ursa сказал(а) В 04.01.2025 в 03:27:

до аудиенции  маркграфа Линденброга

аудиенции у макркграфа (?)

 

Ursa сказал(а) В 04.01.2025 в 03:27:

Исследования были прекращено полностью.

Были прекращены

 

Ursa сказал(а) В 04.01.2025 в 03:27:

Немало было трактатов о магии и гримуаров вроде «Царства стихий» Паоло Джиамбаттисты, «Невидимого мира» Яна Беккера, «Арда Аэркане» и «Дху Двиммерморц».

В более ранних книгах и профильной Вики - Паоло Джамбаттиста.

В официальной профильной Вики по Ведьмачьему циклу Ду Двиммерморк, в текстах же русской транскрипции нет, она так и фигурирует как Dhu Dwimmermorc - наверное, стоит так и оставить.

Была в раньших произведениях и книга Ard Aercane, тоже без транскрипции. Но тут хотя бы перевод со Старшей Речи понятен - Старшие Арканы (заклинания, видимо)... Отдельный вопрос - как такая книга могла оказаться у ведьмака? Как и Dhu Dwimmermorc. И зачем они ему? Может украл где... Или спас...))) Но это к переводу не относится, конечно). А в тексте точно не Арда, навряд ли Ард склоняется, так оставьте лучше Ard Aercane

 

Это всё, что нашёл с первого захода.)

Через пару дней перечитаю, может ещё каких блошек выловлю. Извините за паузу, но буду, наверное, сильно занят до вторника...

По знакам препинания картина, признаться, получается невесёлая, понятно, что Вам не до того, нужен отдельный человек для вычитки и расстановки. Но это вполне ждёт и до окончания перевода всей книги. Может быть, я и сам возьмусь. Зависит от свободного времени...

 

Ещё раз спасибо за замечательный перевод!!!

 

 

 

Edited January 5 by Курамнасмех

[Ursa]

Уважаемый Курамнасмех! Спасибо за Ваши труды! Сейчас начну исправлять ошибки. Кроме аудиенции. Это реплика маркграфа. В оригинале:   A teraz wyjdź. Audiencja skończona.  Ну, считает он в своём праве дать аудиенцию. Или не дать. 

[Ursa]

И да. В оригинале - jak szare pociski. То есть серые пули. Но пусть будут молнии. 

[Курамнасмех]

Ursa сказал(а) В 04.01.2025 в 03:27:

И вот пришёл Эквинокциум, который был уже совсем официальным началом весны.

Устоялось уже Эквинокций

[Ежик из окраины]

Получила удовольствие от красивого сложного языка. 

Анджей Сапковский должен быть обязан Вам хорошим переводом своего детища. 

[Курамнасмех]

Ursa сказал(а) В 04.01.2025 в 03:27:

В прыжке и в полуобороте ударил стрыгу по шее классическим мандритто тонде.

Ursa сказал(а) В 04.01.2025 в 03:27:

Были ангелика и ангелика ридоппио, безотказные при атаке на шейную артерию. Дельта и дельта стокатта, кончающиеся рассечением бедренной артерии. Альфа и альфа соттомано – для подмышечной артерии. Вольта аффондо два на три и вольта аффондо декстер для плечевой артерии. А также универсальные финты, всестороннего применения: девятка, лилия стретто пассо, лилия фенденте и лилия монтане. Ну и - само собой разумеется – были защитные парады против всего выше перечисленного.

 

По время пурги, метели или сильного мороза они упражнялись в амбаре, а когда метель стихала и теплело,  выходили на двор. И упражнялись часами. В одних рубашках, от которых пыхало паром, как от котлов.

 

Как ни просил Геральт, Хольт не согласился раскрыть секрет своего финта, того, который начинался с мандритто, потом молинето и трамаццоне. Финта, от которого практически не было защиты.

Тамара Михайловна, я несколько дней раздумывал, стоит ли к этому возвращаться и придираться. Всё же напишу своё мнение. Решение, естественно, за Вами.

Выделенные выше термины, написанные по-русски, меня сразу смутили. Есть фехтовальные приёмы, наиболее известные, которые, уже устоявшись, пишутся на русском постоянно. Типа парада, рипоста, синистр, декстер, батман и т.д. Так же есть, видимо, номера каких-то позиций типа прима, квинта и пр.

Похоже, к чему-то подобному относятся и упомянутые здесь лилия, ангелика, вольта, альфа и дельта.

А вот выделенные мной термины, судя по всему, из итальянской школы фехтования. И даже в большинстве переведённых на русский язык книг пишутся латиницей. Если верить тому, что я нашёл навскидку в интернете.

Вот и возник у меня вопрос, стоило ли их транскрибировать? Мне кажется, что если оставить латинское или итальянское написание, то выглядеть в тексте это будет лучше...

Есть способ даже проверить себя. Возможно, сработает. Надо глянуть, как это написано в оригинале паном Анджеем. Если он использовал специальные польские буковки вот эти, с чёрточками, при написании, то он писал это по-польски, можно, значит и оставить на русском. А если таких кракозябр он не употребил, то, наверное, и здесь стоит оставить латинское написание.

 

 

Ursa сказал(а) В 04.01.2025 в 03:27:

Ты тоже знаешь, кто виноват, комендантша

В прошлый раз я проглядел этот момент.

Здесь, конечно же, Вы знаете  и  комендант.

Это не та ситуация, где юный Геральт бы хамил и фамильярничал...

 

Ursa сказал(а) В 04.01.2025 в 03:27:

а также Солтыцию и Эвинокцию

Солтыций и Эквинокций

Edited January 9 by Курамнасмех

[Ursa]

Спасибо! Я исправлю. И подумаю о фехтовальных терминах. 

[Ursa]

Курамнасмех сказал(а) 4 часа назад:

Солтыций и Эквинокций

Спасибо! Исправила. А что касается "комендантши" и "ты" - увы, в оригинале:

Ty również wiesz, kto zawinił, komendantko.

Я совершенно с Вами согласна - Геральту негоже обращаться к коменданту королевской охраны так фамильярно да ещё с феминитивом, имеющим, что ни говори, оскорбительный оттенок в те времена и при тех обстоятельствах. Но так сказано у автора, и так должно быть переведено. Хотя да, и глаз, и ухо царапает. Конечно, дай нам волю, уж мы бы! 

[Курамнасмех]

Ursa сказал(а) В 04.01.2025 в 03:27:

Караван вышел в путь ещё до Саовина

Саовины

[Северный ветер]

Курамнасмех сказал(а) В 08.01.2025 в 13:22:

А вот выделенные мной термины, судя по всему, из итальянской школы фехтования.

Мароццо   https://marozzo.ru/research/strike/marozzo/  . Но вообще написание латиницей в тексте раздражает, когда не знаешь как это точно читается. 

Edited January 9 by Северный ветер

[Курамнасмех]

Северный ветер сказал(а) 5 часов назад:

Но вообще написание латиницей в тексте раздражает, когда не знаешь как это точно читается.

Весьма безапелляционно сказано.

Крайне субъективно.

И совершенно бездоказательно.

 

Меня вот не раздражает.

 

Тем более, что это не французский язык, где половина букв не читается или читается как-то хитро.

Латынь очень проста в прочтении. И итальянский аналогично.

 

В общем, я остаюсь при своём мнении.