Распутье Воронов Главы 7, 8

[Ursa]

Анджей Сапковский

 

Распутье Воронов

 

 

Изобретение нового блюда важнее для счастья человечества, нежели открытие новой звезды.

 

Жан-Антельм  Брийя-Саварен

 

 

Глава седьмая

 

 

Ежемесячная встреча Благородного Братства Гурманов была созвана – как обычно – на первую среду месяца, выпавшую на третий день июля. Местом встречи был, как обычно,  рыцарский зал королевского дворца в Ард Каррайге. За столом, поставленным подковой, воссели члены Братства в полном составе, насчитывавшем особ двадцать и три. Сплетни и светская болтовня  за вином из Туссента и солёным миндалём были прерваны прибытием двадцать четвёртого члена братства, короля Каэдвена, Его Величества Миогарда Первого.

 

Король вступил в зал один, без свиты и фанфар, встретили его тоже без пафоса, не вставши с мест и не рукоплеща.

- Приветствую уважаемых камрадов, -  начал король, едва усевшись на почётное место в центре стола.

 

Во время встреч Братства его члены независимо от своих титулов и рангов звались Камрадами. А сам король в эту пору был не королём, а Президентом.

 

- За блюдо, которым мы сегодня насладимся, - истинный деликатес, - продолжал Президент, - как и за многие предыдущие блюда, должны поблагодарить мы уважаемого Камрада Метцгеркопа, владельца многих известных нам ресторанов. А вот и это блюдо! Прошу внимания!

 

Речь встретили тостами. Кувшины с вином из Туссента быстро пустели, слуги бегом несли следующие.

 

В зал вошёл, горделиво приосанясь, королевский шеф-повар, praefectus culinae. За ним, словно солдаты на параде, чеканили шаг четверо его помощников, пузатых, в белоснежных передниках и колпаках, вооружённых  ножами, длинными, как армейские  палаши. Вслед за ними явились четверо поварят, сгибающихся под тяжестью огромных деревянных носилок. На носилках в окружении печёных яблок покоился…

 

Камрады охнул в один голос.

 

 - О, боги! – воскликнул жрец Иммергут. Жрец оный часто богов призывал и с просьбами к ним обращался. Что же касается его в них веры, тут были обоснованные сомнения. – О, боги! Уважаемый Президент! Что это такое?

- Птица, - заявил, хлебнувши из кубка, Абеляр Левеслей, главный королевский прокурор. – Типичная птица. Куриного роду.

 

Кто станет спорить с прокурором? Во многом он был прав. У лежащей на носилках твари была румяная, хорошо зажаренная кожа, усеянная пеньками от выщипанных перьев, а также крылышки, ножки, шея и гузка, в которую шеф-повар для красоты воткнул пук  зелёных, блестящих, как у павлина,  перьев. Что касается шеи, торчащей вверх, словно корабельная мачта, то длиной она была в сажень и заканчивалась головой  размером с арбуз, вооружённой мощным клювом длиной не менее локтя.

А вся птица, восхитительно пахнущая жареным мясом и майораном, весила около трёхсот фунтов.

 

- Да в ней около трёхсот фунтов, - определил  Руперт Мансфельд, маркграф Нижней Мархии. - На глаз.

- Это Птица Рух, - изрёк Актеон де Ла Миллерей, королевский герольдмейстер и секретарь Братства. - Легендарная Птица Рух, вне всякого сомнения.

- Легендарная, это точно, - глубоким басом отозвался Сириус Вайкинен, маркграф Озёрной Мархии. - Птица Рух - это мифическая птица. Таких птиц не существует!

- Существуют, существуют, - возразил Властибор из Поляны, посол королевства Редании. – На Островах Скеллиге они встречаются, очень редко – это правда, но встречаются. Но рухи  выглядят иначе. А этот  вроде  страуса… Огромный страус?

- Никакой не страус, - не согласился Мансфельд. – Взгляните только на его клюв. Это, блин, урод какой-то.

- В самом деле, урод, - ехидно усмехнулся  Ян Айхенхольц, главный королевский ловчий.  – Осторожней, уважаемый Президент,  и вы, Камрад Метцгеркоп! Не обман ли сие? Кводлибет, из разных звериных частей совокупно составлен?

- Возражаю, - возразил король, прежде чем возмущённый Эзра Метцгрекоп успел вскочить на ноги. – Возражаю, что будто  сие есть обман и кводлибет. Но пусть изречёт своё слово наука! Крофт!

- Предполагаю, - предположил маститый Эвклид Крофт, ректор Академии Магии в Бан Арде, - что это одна из так называемых птиц ужаса. Возможно, мамутак, Aepyornis maximus. Но эти птицы вымерли.....

- Вымерли, и ладно, чёрт с ними, - воскликнул Мансфельд. -  Главное, что один уцелел и позволил испечь себя. Выглядит аппетитно! И пахнет чудесно! А ну-ка, господа повара, разделайте этого пёрдниса!

- Но прежде чем птицу разделать, - решил король Миодраг, - уважаемый Камрад Метцгеркоп потешит нас историей. Узнаем же, каким образом оный aepyornis попал к нам на стол. Просим, Камрад Метцгеркоп!

 

Эзра Метцгеркоп хлебнул из кубка, откашлялся.

- Вы, верно, знаете, уважаемые Камрады, - начал он, - кто такие ведьмаки. Так вот,  эдак за неделю до Солстиция некий ведьмак объявился в Западной Мархии в городе Берентроде. И стряслося…  

 

 

Illustrissimus

Эстевану Трильо да Кунья

Praefectus vigilum

Ард Каррайг

Писано в городе Берентроде, дня 23 месяца июня anno 1229 p. R.

 

Illustrissime Господин Префект,

Получивши иннотесценцию относительно обвиняемого ведьмака, как того требовала важность дела, я им statim занялся. Как можно скорее  и non neglexi выслал моих соглядатаев, чтобы за каждым шагом оного следили. Ибо долг мой -  блюсти закон и порядок, и semper  я к услугам вашим, господин Префект, и каждый приказ ваш statim исполню.

А что донесли соглядатаи, то если оно в самом деле так, то либо оный ведьмак хитрец особливый и, как vulpes, следы злодеяний своих хвостом заметать умеет, либо взаправду простак и вины за собой не имеет, но кто же в такое поверит. Тем не менее, осмелюсь заметить, что оный Ведьмак, NB Геральтом зовётся, околотку добра причинил немало, монстра-людоеда на болоте нашем истребивши. Порчу ни на кого не наводил, не воровал и не плутовал, девок не портил. В корчмах не пьянствовал и не дрался, хотя тутошние забияки его задирать пытались.

Специальный мой соглядатай с таким стараньем и рвением делу нашему служит, что даже ночами в конюшнях investigavit, дабы оного Геральта in flagrante застукать. Но не застукал. Так что следует признать выдумкой и ложью, будто бы у ведьмаков есть обычай  с кобылами, козами и прочими скотами совокупляться.

Однако ж стараний своих не оставлю и продолжу оного ведьмака Геральта invigilare, пока он в Берентроде пребывает. А говорят, что сбирается он в Верхнюю Мархию, туда, где прокладывают Великую Дорогу. О чем Ваше Превосходительство уведомить не премину.

Iterum Вашего Превосходительства, господин Префект, смиреннейший  и покорнейший слуга в преданности своей уверяет и желает всех благ et cetera, et cetera,

Дидье  Хан,  бургомистр.

 

 

 

Со стороны бойкой, скачущей по валунам речки доносились бабьи крики да стук портомойников. На берегу трудились около двадцати прачек. Одни яростно колотили портомойниками разложенную на мокрых камнях одёжу. Другие развешивали на кустах выстиранное белье. А ещё другие, разбившись на пары, складывали высохшее белье и убирали его в корзины.

 

Все до единой орали, перекрикивая друг друга. Вдобавок в прибрежных кустах резвились дети, надо полагать, потомство прачек. Дети тоже орали. Не умолкая.

 

Геральт толкнул лошадь пяткой, шагом двинулся к мельнице, строению, частично скрытому среди густых и уже чудесно зеленеющих ив. Он миновал компанию юнцов, сидевших на высоком берегу и ожидавших, пока кто-нибудь из прачек в смело подоткнутых юбках наклонится над стиркой и откроет приятную их взорам  перспективу.

 

Геральту было стыдно перед самим собой, но он тоже глазел несколько минут.

 

Мельничное колесо крутилось, постукивая, вода пенилась, падая с лопастей, переливаясь через творило и водосток. На плотине стояло несколько телег, верно, привезли зерно или ждали помола.

 

Две телеги, запряжённые битюгами, также стояли возле мельничного лотка и пруда,  широко раскинувшегося среди ив и ольхи. В самом пруду тоже что-то происходило. Геральт подъехал ближе.

 

Четверо мужиков в соломенных шляпах, забредя по пояс в воду, тыкали в дно пруда жердями.  Жерди эти затем поднимались, ведьмак заметил, что к каждой паре жердей прилажен был сплетённый из лозины вентерь, или мерёжа. Мужики выбирали из вентерей добычу, складывали её в висящие на шеях мешки и продолжали багрить дно.

 

- Это они насчёт раков, -  объяснил довольно богато одетый толстяк в лисьей шапке, заметив интерес Геральта. – Раков ловят, их тут пропасть, да какие  большущие. Подите сюда, уважаемый, взгляните. Да ближе, ближе.

 

Любопытствуя, Геральт подошёл к телеге. На самом деле там уже стояло с десяток плетёных корзин, в которых, шурша крапивными листьями, лениво шевелились раки.

 

- Это для моего трактира, - пояснил толстяк в лисьей шапке. - Я, видите ли, ресторатор, моё заведение славится раками, в сезон, конечно. Такого ракового супа, как у меня, уважаемый, вы не получите нигде в мире. Не  верите?

- Верю. На слово.

- Загляните в моё заведение, и я докажу, что слов на ветер не бросаю.  Трактир «Под раком и улиткой» в Бан Феарге, принадлежащий к сети знаменитых ресторанов господина Метцгеркопа из Ард Каррайга. Отсюда, из Берентроде, до меня тридцать миль. Далековато, но нигде ближе столько раков не наловить. Приходите… Охти! Да вы, случайно, дорогой мой, не тот ли ведьмак, о котором столько говорят в городе?

- Это я, - подтвердил ведьмак. – И действительно, в общем-то, случайно.

- Хо-хо, -  ресторатор подбоченился. – Такой молодой, а уж так прославился! Все только и твердят о том чудовище, истреблённом в болотах. Наконец-то там стало безопасно, а то ведь и торф перестали копать со страху, потому что монстр то и дело кого-нибудь заедал до смерти. Боялись его, как огня, и не диво, говорят,  шибко был страшен, от одного виду помереть было можно. А вы с ним, уважаемый, лихо разделались, бац-бац, и нетy! Хо-хо, такой молодой?

 

Геральт не смог удержаться от смеха. С кикиморой на болоте у него вышло гораздо лучше, чем с зоррилом. Лучше. И чище. Может быть, по-прежнему без изящества и  точности, но наверняка чище.

 

- А теперь, уважаемый, - продолжил ресторатор, - вы здесь, у мельницы. Значит, здесь тоже опасно?

- Кто-то якобы видел здесь какое-то чудовище, - признался Геральт. – Якобы, повторяю. Но это было ночью. Вроде бы. Днём, при таком многолюдье и шуме, оно тут не покажется. Я только осматриваю место, чтобы…

 

Он не закончил. Со стороны речки и прачек раздались душераздирающие вопли. Крики боли и ужаса.

 

Геральт,  не медля ни секунды, повернул лошадь и послал её вскачь.

Первое, что бросилось ему в глаза, - заметные издалека брызги крови на сохнущем белье. И несколько тел.

Крики переместились на плотину. И тогда он увидел.

 

Птица была похожа на страуса, но с превеликой  башкой и огромным клювом. А высотой не меньше пятнадцати футов. Никакой страус не достигает  таких размеров.  Высокий гребень на башке, подгрудок синий и большой пук зелёных перьев на гузне.

 

Птица стремительными прыжками взбежала на плотину, догнала убегающих людей. Одного клюнула в голову и повалила наземь, другого лягнула, ранив когтём трёхпалой лапы. Увидела Геральта, разинула клюв так, что глотку стало видно.  И гаркнула. Как павлин – только в десять раз громче.

 

Лошадь ведьмака всполохнулась от этого крика, попятилась и встала на дыбы. Ведьмак упал и задохнулся, ударившись спиной о камень. Лошадь взбрыкнула и рысью умчалась вдаль.

 

Птица громадными прыжками метнулась к лежащему Геральту. Он, павши навзничь, не мог выхватить меч, но поднял руку и ударил в птицу Знаком. Полетели перья. Признав Ведьмака слишком большим куском, птица сиганула вверх, снова гаркнула и дикой какой-то припрыжкой поскакала за убегающими людьми к возам с раками. Битюги первой телеги забились в упряжи, чуть не перевернув воз. Птица клюнула левого выносного в голову, кровь брызнула фонтаном. Возчик соскочил с козел и хотел бежать. Птица набросилась на него, клюнула и лягнула. Увидела ресторатора и гаркнула. Ресторатор тоже гаркнул. Кажется, столь же громко. Забежал за воз и бросился в сторону мельницы. И Геральта. Птица вздыбила гребень, гаркнула и погналась за ним. 

Геральт уже бежал с мечом в руке.

- Наземь! – крикнул он ресторатору. – Окарачь!

 

О чудо, ресторатор послушался в тот же миг. Пал на карачки. Геральт с разбегу вскочил ему на спину, подпрыгнул высоко и ударил с размаха. Прямо в синий подгрудок.

 

Голова птицы полетела в сторону пруда. Сама птица, брызжа кровью, побежала вдоль мельничного лотка. Пробежала шагов с полста и пала в тростники. И ещё несколько долгих минут лягалась когтистыми лапами.

 

- А вы говорили… - прохрипел ресторатор, когда Геральт помогал ему встать. – Обещали, что монстр тут не покажется… Вот тебе и на… Еле жив остался, правда и то, что благодаря вам, уважаемый… А возчик-то мой убит…

- Жив. Надо ему помочь.

 

У возчика была рассечена голова, из раны хлестала кровь. И глубоко располосована спина, птица, как оказалось, имела на лапах преострые шпоры и умела наносить ими опасные раны. Геральт, как мог, перевязал возчика подранным на полосы  бельём.

 

Собиралась толпа, люди разглядывали тушу. Кто-то из ракобродов  приволок отсечённую голову.

 

- Охти мне… - простонал ресторатор. – Это что же такое? Ну, то есть было…

- Мамутак, - объяснил Геральт. – Называемый также эпиорнисом. Очень  редкий. Откуда он тут взялся? И почему напал? С такой яростью?

 

- Двое убитых! – крикнул кто-то из толпы. – Шестеро раненых!

- Что за дьявольский монстр!

- Давайте сюда башку! – потребовал Геральт. – Это мой трофей. Как и весь эпиорнис. Не трогайте тушу. Отгоните собак!

 

- Ага, - сообразил ресторатор, почёсывая подбородок. – Ты же ведьмак. Думаешь плату получить за птичку, правда?

- Правда.

- Ишь ты. Ну, тогда… У меня предложение. Я тебе за всю птицу, вместе с башкой, заплачу, скажем… Двести… ну, ладно, пусть будет, дорогой  ты мой, двести пятьдесят новиградских крон…

- Вы хотите его… в трактир?

- Само собой. Курица она и есть курица, что с того, что огромная. Ну, так как? Бургомистр из Берентроде не даст тебе больше, я его знаю, он трясётся над городской казной, потому что сам в неё лапу запускает, он и вся его семейка. А  я заплачу звонкой монетой. Поедем мы, дорогой мой, в ближайший банк…

- Вот именно. Поедем. Где моя лошадь? Люди, никто не видел? Буланая кобыла? Осёдланная….

- Видали, видали, как же! Ваш слуга её вёл в поводу. Туды, в город!

- Какой, мать вашу, слуга?

 

 

Весьма разумно было бы написать на фасаде городской ратуши в Берентроде самыми большими буквами «А  пошёл ты сам знаешь куда и петицию свою засунь туда же». Это сэкономило бы просителям очень много сил и времени, кои можно было бы употребить с большой пользой на благо народное.

 

 А Дидье Хан не носил на шее горжет с  общеполезной гравировкой «Козлина вредная». А должен бы носить. Многих людей это избавило бы от горестных переживаний.

 

- Остерегайся распускать клеветы, ведьмак, -  сказал он холодно, выслушав жалобу Геральта. – В Берентроде нет ни конокрадов, ни воров. Это urbium законопослушное, населённое честными людьми. Здесь никто не ворует.

- Значит, мой конь сам себя украл?

- Не знаю. Не сторож я коню твоему.

- Значит, не будет никакого расследования?

- Не будет. Нет у меня для этого ни средств, ни людей. Мои люди заняты слеж… Заняты другими делами. Хочешь вырвать грош из городской казны, а? Гляди, как бы я не приказал заключить тебя в яму!

- В соответствии с именным указом короля Дагрида ведьмаки изымаются из-под юрисдикции местных властей…

- А вот посажу тебя в яму, и посмотрим, изымет ли тебя король Дагрид оттуда! Хватит болтать, слушать не хочу больше об этом! Удались! В смысле, убирайся из ратуши!  Из города тоже!

- Пешком?

 

Дидье Хан гневно засопел. Встал из-за стола, прошёлся по покою.

 

- Ладно, - сказал он. – Так и быть. Хоть ты и ведьмак, а для меня – обычный бродяга и мошенник, хотя ты пытаешься хочешь опорочить жителей моего города, хотя тебя отсюда плетьми гнать должно…  В знак признательности за ту тварь, кою ты на болоте  истребил. И за людишек, коих на мельнице оборонил перед дьявольской птицей, дарую тебе consilium. Есть  тут у нас конный завод, содержит его мой родственник, зовут его Бенджамин Ханникат. У него прекрасные лошади. Если придёшь с моей рекомендацией, он даст тебе скидку. Не благодари.

 

Геральт не благодарил.

 

- А эта птица, с мельницы, - вдруг заинтересовался бургомистр, -  куда делась? В смысле, туша?

- На пути в Бан Феарг, обложена льдом.

- Вот как? Жаль. Башку, я, пожалуй, купил бы…  В коллекцию. Можешь взглянуть.

 

Геральт только сейчас обратил внимание на шкаф и застеклённую горку. В горке собраны были разные диковины, главным образом всякие кости. В центре, на почётном месте, на подставке стояло огромное яйцо. Пустая скорлупа.

 

- Позавчера принесли, - похвастался Дидье Хан. – Охотники. Нашли гнездо и вот это яйцо. Редкость, а? Жаль, жаль, что нет у тебя башки. Есть у меня яйцо, была бы и башка. Жаль, жаль.

 

 

- Есть ли у меня лошади? Боги несуществующие, ты спрашиваешь, есть ли у меня лошади? Ты лучше спроси, сколько их у меня. Прошу, молодой ведьмак, прошу сюда. Осторожно, не наступи в дерьмо, хе-хе. Я же предупреждал. А теперь взгляни на это пастбище.

Каковы жеребцы? Что за кони, картинки! Это чистокровные новиградские   аргамаки, мечта каждого кавалериста. Хвосты как шёлк, а крупы? Да покажи ты мне бабу с таким крупом. Что ни зад, то мечта, хе-хе. Любой рыцарь, говорю и ручаюсь, за такую лошадку отдаст на потеху свою жену, хе-хе, либо дочку, либо ту и другую разом. Что? Ты не рыцарь? И нет у тебя ни жены, ни дочерей? Сочувствую, поплачь и живи дальше. Что ж, раз так, нет у тебя другого выхода кроме как тряхнуть мошной да сыпануть серебром. Обычно я за каждого из моих жеребчиков беру двести пятьдесят новиградских крон, в пересчёте на здешнюю валюту это будет тысяча двести пятьдесят марок. Но как ты есть ведьмак, благородное ремесло да ещё с рекомендацией господина бургомистра, то готов я уступить… Ну, пусть будет… десять процентов. Вот сколько  скину.  Чтобы весь свет знал, что ведьмак на коне моего завода ездит. Что это жеребчик из Берентроде, от меня, то есть от Бенджамина Ханниката…

Как это? Как не жеребчик?  Та кобылка, каштанка, которая из конюшни выглядывает? Ну, ясное дело, продаётся, а как иначе, это же конный завод, не картинная галерея, здесь продают, а не показывают, хе-хе. Сколько за кобылку? Ну, ладно, себе в убыток, сейчас сочту… Двести крон. Как брату, ей-ей.

Но как же оно будет-то, ведьмак на кобыле, а не на жеребце? Афронт и поношенье чести. А как? Не твоя проблема? Ха, клиент всегда прав, хочешь кобылу, на тебе кобылу. Но ведь, милсдарь ведьмак, с лошадьми – как с рыбами. Я тебе аргамаков отборных, словно щук свирепых, предлагаю, а ты себе плотвичку берёшь. Что ты смеёшься? Разве я сказал что-то смешное?

 

 

 

Инго Ксмутт ехал по Великой Дороге, весело насвистывая. Копыта краденой буланой кобылки бойко постукивали о брёвна, которыми только что вымостили тракт. Ксмутт был весел и при деньгах – содержимое прилагавшихся к кобылке вьюков он продал, проезжая мимо ярмарки, сразу же после удачной экспроприации лошади. Теперь он быстро подвигался на север. Он не собирался долго ехать по Великой Дороге, ему не улыбалось встретиться с дорожниками и их начальством. Он планировал свернуть на северо-запад, в лесные просеки, ведущие к хенгфорсским перевалам. В Хенгфорсе он намеревался продать лошадь и на полученные деньги пожить какое-то время в одной из деревушек у Голополя. А может, и перезимовать там.

 

С топотом копыт въехал он на мост над лесной речкой, берега которой тонули в крапивных зарослях. И вдруг лишился своего одиночества. За два дня встретились ему на новом тракте три человека да три телеги.  А тут вдруг оказался он в окружении десятка людей. Что  ещё хуже, оказались эти люди конные и оружные. И что уж совсем плохо, окружили они его тесно, со всех сторон.

 

- Ой, - притворился он весёлым. – Господа военные! А я уж перепугался, думал, разбойники… Позвольте представиться, Рауль Азеведо… На службе у маркграфа…

 

Он испугался, не переборщил ли с дворянской фамилией, потому что дворянином он не выглядел ни с какого боку. Но вояки, подумал он,  сообразительностью не отличаются…

 

- На службе у маркграфа, - задумчиво протянул командир отряда, усач  в лосином дублете, с позолоченной портупеей, в шляпе с пучком страусовых перьев. -  Дворянин, судя по имени. А эта буланая кобыла, полагаю, из конюшни маркграфа? Не правда ли?

- Правда, правда, - поспешно подтвердил Инго Ксмутт. – Из конюшни маркграфа, а как же. Господин рыцарь знает толк в лошадях…

- Знаю, - бесстрастно согласился капитан Реиш Карлетон. -  Мне достаточно взглянуть на коня, и я его уж никогда не забуду, всегда узнаю. А потому я ведаю, на чьём коне ты сидишь, милсдарь Азеведо, или как тебя там на самом деле. А также ведаю, что истинный владелец этого коня не продал бы его, не заложил бы, не дал бы на подержание и не отдал бы.

 

Конокрад облизал губы. Тревожно огляделся. Бежать было никак и некуда, конно окружали его со всех сторон. А по приказу начальника вдруг сцапали его железной хваткой за плечи, прямо-таки выдернув из краденого седла.

 

Капитан Карлетон огляделся.

- Господин Аэльварр!

- Господин капитан?

- Видите вон тот дуб? С такой живописной могучей ветвью? Будьте любезны забросить верёвку на оную ветвь.

 

 

 

Таковы слова Пророка:  истинно говорю вам, что настанет хаос во многих местах и огонь часто будет возгораться. Солнце просияет в ночи, а месяц во дню, звёзды же падать станут. Кровь истечёт из древа, а камень заговорит. Нападут дикие звери, а беременные женщины родят чудовищ.

 И вот сбылось пророчество и явилось оно взорам нашим:  женщины породили чудовищ. Ведьмаки суть оные чудовища, глашатаи хаоса и гибели.

 

Аноним,  Monstrum, или ведьмака описание

 

 

Глава восьмая

 

 

Illustrissimus

Praefectus vigilum

 

Эстевану Трильо да Кунья

Praefectus vigilum

в Ард Каррайге

 

Дано 26 дня месяца июля anno 1229 p. R.

 

Почтительнейше сообщаю, что ведьмак по имени Геральт в июле месяце прибыл на территорию строительства Великой Дороги, где я его немедля в охрану нанял. Полезен зело оказался, двух монстров лесных, называемых лешими, истребил, кои монстры великие обиды нам на строительстве  чинили.

Согласно приказу Господина Префекта дважды выспрашивал я его про год сто девяносто четвёртый и то происшествие, о коем Господин Префект выспрашивать велел.  Якобы великим гневом горя, говорил я ему, что в те поры страшное преступление свершилось, что ужас и беззаконие, о наказании вопиющее. Ведьмак слушал, но ничего не говорил, в споры не вступал и вообще вид давал, что это его никак не касается.

В другой раз в разговоре я конкретные имена назвал, как Господин Префект велел:  Магрулис и Хвальба. Но и на это ведьмак не поддался, интереса не показал, ничего не спросил и в разговоре ни словом не участвовал.

Из чего я вывожу, что оный Геральт ничего толком о тех происшествиях не знает. У ведьмаков настоящий возраст отгадать трудно, однако оному Геральту, по моему разумению, никак не больше, чем decem et octo,  а значит, в 1194 его и на свете быть не могло.

Вместе с тем сообщаю, что ведьмак у меня более не работает. Хотели  его мои розмыслы  нанять для охоты и истребления лесных эльфов, уж больно они обнаглели, да ведьмак отказался, эльфы-де существа разумные, и он-де их убивать не станет. За это я его уволил и велел уезжать прочь. Куда он поехал, то мне неведомо.

 

Pax vobiscum,

Михаэлидес Блауфалл, praefectus stratificum

 

 

Окружённый стеною храм богини Мелитэле стоял неподалёку от городка Франкталь, что лежал в долине того же названия. Долина была чрезвычайно живописна, она полукружьем врезалась  между крутыми склонами. Северный склон порос сосновым бором, на южном царили белоствольные берёзы, дубы да буки. На южном склоне скрывался также исток ручейка, спадающего несколькими каскадами, чтобы в итоге плавно извиться посреди долины.

 

Геральт пришпорил Плотву и вброд пересёк ручей.

 

Храм богини Мелитэле, один из немногих уцелевших, размещался в бывшем эльфийском дворце, что звался Эльсборгом, примерно в стае от городка Франкталь, в излучине ручья, среди высоких плакучих ив. Обычно округа была безлюдной, а потому Геральт удивился, увидев у входа в храм кучку людей. Однако беспокоиться о том не стал. Подъехал ближе.

 

- Это ещё кто? – услышал он. -  Что за бродяга?

-  Да ладно, кум. Чай, не баба, а мы здесь поставлены гнать только баб, ага?

 

Ведьмак спешился. Ворота храма были слишком низкими, чтобы въехать в них верхом. Он постучал.

 

- Эй, ты! – услышал он снова. – Тебе здесь чего надо? Ты с этими курвами в сговоре? С детоубийцами? А может, ты ихной породы? Эй! Я с тобой говорю!

 

Мужик, собиравшийся схватить его за рукав, был весьма крепок, но не настолько, решил Геральт, чтобы устоять на ногах после удара.  Он нащупал в кармане ключ, полученный от Хольта. Он решал, куда ударить. Орбитальная кость? Или глабелла – в полудюйме от переносицы?  

 

Кажется, мужик что-то увидел в глазах ведьмака, потому что отступил и сглотнул слюну. Ведьмак уже почти решился, стиснул в кулаке ключ, когда ворота распахнулись, в них стояла высокая жрица. Он помнил её, она всегда отличалась стремительной реакцией. Сориентировалась и на этот раз.

 

- Входи, - повелела без церемоний. – Скорее. Сию секунду.

 

Закрыла за ним ворота и заложила засов.

 

- Здравствуй, Нэннеке.

- Здравствуй, Геральт. Ты вырос. Я помню тебя мальчишкой. Ты доставал головой чуть выше пояса моей юбки. А теперь, гляньте-ка, парень хоть куда, мечи за спиной… Ведьмак, настоящий ведьмак.

- А я тебе помню послушницей. Теперь уже жрица…

- То, что ты намеревался сделать у ворот, - она взглянула на него сурово, - было бы очень глупо.

- Да ведь я ничего не сделал.

 

Она вздохнула.

 

- Учим вас, учим, а вы опять за своё.

- Да не всему научили, - уныло ответил он. -  А потом сраму натерпишься. Я не знаю, что такое орбита. Что такое дьявольский договор. Не знаю, что такое сустентация. Или что такое перпро кура. И что такое finis…

- Чтобы достичь finis своего обучения, - резко прервала она его, - запишись зимой на учёбу в Оксенфурте. Вольнослушателем. Книги читай в свободное время.

- Прости. Я не хотел…

- Хотел. Оставь коня здесь, на конюшне.

 

Они вышли на дорожку, ведущую к главному зданию.

 

- Давно ты на дороге? Когда покинул Замок?

- В марте. Накануне Эквинокция.

- Далеко ли путешествовал?

- В общем-то… Я только в Каэдвене.

- Только в Каэдвене? – удивилась она. – А ведь ты так хотел увидеть океан, я помню. Лукоморье, Новиград, Горс Велен…

- Может, когда-нибудь. В Каэдвене я убил несколько чудовищ.

- Хвастунишка. Но что привело тебя к нам? Похвастаться? Пожаловаться на наше неправильное обучение? Или что-то ещё? Эликсиры? Потому что ты ведь не ранен и не болен? По тебе не скажешь.

- Эликсиры мне пригодятся, быстро кончаются. Но больше всего… Мне хотелось бы поговорить с матерью Ассумптой.

- Вот как, - Нэннеке не смотрела на него. – Видать, важное у тебя дело. А мать Ассумпта очень занята. Не знаю, примет ли она тебя.

- Пока не попытаемся, не узнаем.

- Умник.

 

Они прошли через сад.

Работающие на грядах жрицы и послушницы  провожали их взглядами. Некоторые помахали ему, он их не помнил. Ничего странного, когда он видел их в последний раз, они был маленькими девочками. А ничто в мире не меняется так быстро, как девочки.

 

Они пошли дальше.

Под навесом, открытым со всех сторон, чтобы продувало насквозь, несколько послушниц в масках и высоких перчатках трудились над изготовлением мыла, смешивая в чанах щёлочи, соду, масла и какие-то сильно пахнущие благовония. Геральт знал, что мыло из Эльсборга пользуется заслуженной славой даже за пределами Каэдвена. Его самого, когда он учился в храме, заставляли пользоваться таким мылом. В Каэр Морхене в ходу было только ничем не пахнущее хозяйственное мыло. Дело было   не в презрении к благовониям, которые не к лицу настоящим мужчинам. Подавляющее большинство монстров обладало очень чувствительным - а некоторые даже невообразимо чувствительным - обонянием. Неестественно пахнущий ведьмак становился  для них лёгкой добычей.

 

- Нас отсюда выгоняют, - вдруг сказала Нэннеке.

- Что?

- Нас отсюда выгоняют, -  повторила она, сощурившись. – Одна из причин… не единственная… это вы, мальчишки из Каэр Морхена. Они прознали, что мы вас здесь учили.

 

Жрица постучала в дубовые двери. Дождались приглашения, вошли.

 

Ассумпта из Ривии, главная жрица храма, сидела за столом, заваленным пергаментами.  В последний раз Геральт видел её восемь лет нахад. С тех пор она поправилась. И сильно поседела.

С ней были две жрицы и послушница. Жрицы ему улыбнулись. Он знал обеих. Флавия учила его истории. Аилид  -  Старшей Речи.  Послушницу он не знал. Она была слишком молода, чтобы он мог её знать.

 

- Мать Ассумпта, - сказала Нэннеке, - это Геральт…

- Я вижу. Флавия, Аилид, Здравка, благодарю вас. Тебя тоже, Нэннеке. Садись, Геральт.

 

За окном, выходящим в сад, стрекотали сороки. Пронзительно. Наверное, заметили где-то кошку.

 

- У тебя изменилось лицо, - сказала, наконец, жрица. -  И глаза, это не связано с мутацией. И ты никогда не кривил так губы. Не говори ничего. Я и так знаю.

- Говорят… - он откашлялся. – Говорят, хотят вас выгнать отсюда. И говорят, что это мы виноваты.

- Кто тебе это сказал? Нэннеке? Нет, Геральт. Никто из вас, учившихся здесь мальчишек, ни в чём не виноват, и ни на кого из ведьмаков не мы не держим обиды.  А в том, что процветают дикость и невежество, что распространяется фанатизм, в этом есть и наша вина. Мы плохо учили. Плохо воспитывали.

Ведь именно наши бывшие ученики сегодня прогоняют нас отсюда. По закону, который они придумали.

- Эти, у ворот, говорили… Говорили, чтоб  баб прогонять от храма. О чём они…

-  Я знаю, о чём они. Тоже о законе. О том, что медицинская помощь женщинам  противоречит закону и наказуема. Это придумали, конечно, мужчины. Ха, если бы они беременели, операция терминации была бы  оглашена священной мистерией и свершалась бы с молитвами, кадилами и хоровым пением.

 

- Как странен этот мир, - продолжила, помолчав, Ассумпта из Ривии. – Над нашей богиней издеваются, наши молитвы высмеивают. Вроде как это суеверие. А на западе и на севере, в глуши множатся секты какие-то, какие-то культы.  Поклоняются паукам, змеям, драконам и прочим чудовищам. Ходят слухи о злодействах, о человеческих жертвоприношениях. Но с этим никто бороться не собирается. И сектантов прогонять не пытается.

 

Он хотел спросить, но она ответила раньше, чем он набрался смелости.

 

- Мы уйдём на юг, за Понтар. В Темерию, а конкретно – в Элландер. Там есть заброшенный храм, тамошний правитель милостиво позволяет нам переселиться туда. Естественно, там мы так же будем оказывать помощь женщинам, в ней нуждающимся, независимо от того, понравится это кому-то или нет. Но хватит о наших делах. Что у тебя, говори.

 

Он рассказал. Но только о своих ведмачьих миссиях. Он не упомянул о мародёре, зарубленном у деревни Неухольд. О воронах на распутье, о том, что из-за этого произошло. Мать Ассумпта слушала терпеливо. И подытожила, кратко и точно.

- Я чувствую и знаю, что тебе нужно.

- Знаешь?

- Конечно. Потому что я ничем иным не могу тебе помочь, только моим знанием. Что ты хочешь знать, мальчик? Прости. Ведьмак Геральт.

 

Он долго молчал.

 

- Что на самом деле произошло в Каэр Морхене? В лето тысяча сто девяносто четвёртое?

- Ты меня об этом спрашиваешь? – она подняла на него взгляд. – Ты? Который с раннего детства видел кости во рву? И выбитые в стене имена семи павших геройской смертью ведьмаков? Ты, который вырос на историях о героях?

- Я как раз об этих историях. Они настолько геройские, что...

- Что слишком геройские? Они такими и должны быть, мальчик. Герои должны быть героями. А истории -  они затем, чтобы герои были. И нельзя сомневаться ни в том, ни в другом. Но что поделаешь, время неумолимо сокрушает всё, в том числе и героизм. А истории и легенды – они для того, чтобы этому противостоять, даже в ущерб так называемой объективной правде.  Потому что правда не для всех. Правда для тех, кто способен её вынести.  Ты способен? Не корчи рожи. Если бы ты мог, то потребовал бы правду от Весемира. От старших. А ты обращаешься ко мне.

- Потому что ты никогда не лгала.

- Ты уверен? А может, я умею лгать так хорошо, что никто не распознает моей лжи? Ни дитя, ни рано повзрослевший восемнадцатилетний юноша? Ты не всё говоришь мне, мальчик.

 

На этот раз он сказал всё. Пару раз запнулся.

 

- Вот, значит, как, - сказала Ассумпта из Ривии. – Престон Хольт.

 

Воцарилось долгое молчание. Сороки за окном утихли.

 

- Где-то так весной сто девяносто второго года, - жрица потёрла лоб ладонью,  – появился этот пасквиль. «Monstrum, или ведьмака описание». Анонимно, как оно и бывает, но печатно, а типографии тогда на пальцах одной руки счесть было можно, так что и подозреваемых оказалось не так уж много. Многое указывало на типографию чародеев из Академии в Бан Арде, но доказательств не было, и что ж в этом странного, кому же уметь заметать следы, как не чародеям.

Пасквиль сей разошёлся широко, в многочисленных экземплярах, а бродячие 

эмиссары читали оное сомнительного качества произведение неграмотным на деревенских сборищах и сходках. И слухи стали распространяться по мархиям и шириться подобно лесному пожару. Мор, болезни и немощи, падёж скота, выкидыши и  мертворождения у женщин, неурожай и подозрительно изобильный урожай, нашествия вредителей – во всех несчастьях и бедах были виноваты  презренные ведьмаки, паучьи сети всех злодейств и заговоров вели в Каэр Морхен. Поэтому Каэр Морхен, цитирую, место, где ведьмаки гнездятся, должно быть стёрто с лица земли, а след его   посыпан солью и селитрой. В сто девяносто четвёртом году, летом, кому-то удалось, наконец, организовать чернь, в горы двинулось войско, около ста человек вооружённого сброда. Вернулись, причём полумёртвыми от страха, меньше трети. Остальные сгнили во рву вашего Замка, их кости лежат там до сих пор.

Ты спросишь, каким чудом несколько ведьмаков победили сотню фанатиков? Я тебе скажу. Как ты знаешь, самые одарённые и наилучшим образом обученные чародеи способны действовать сообща, они могут объединять силы при наложении заклинаний, во много раз увеличивая при этом результат. Ведьмаки этого делать не умеют и не могут. Ваше ведьмачьи Знаки – они сугубо индивидуальны и присущи исключительно одному конкретному ведьмаку. Но тогда, в Каэр Морхене, когда сброд преодолел вал, когда пылал внутренний двор замка, последние четверо оставшихся в живых ведьмака соединили руки и силы. И явили Знак сей купно и  согласно. С невиданным ранее результатом. Поражая всех вокруг. Увы, сами они этого тоже не пережили.

Но сим решён был исход сражения. Хотя Каэр Морхен, лишенный защитников, оказался во власти выживших остатков черни, оные не решились ворваться в Замок, но  бежали в панике.

Вести о нападении разошлись. Правящий в ту пору Каэдвином молодой король  Эоин, человек не совсем невежественный, выразил неудовольствие, да и маркграфы были не в восторге. Они к ведьмакам симпатии не питали, но гораздо более разозлила их инициатива снизу и своеволие буйного сброда. Необходимо было дать урок. Двое были обезглавлены палачом на эшафоте в Ард Каррайге, четверых публично повесили в их родных деревнях. К сожалению, все шестеро были из наименее виновных. Главных зачинщиков и подстрекателей справедливость не настигла. Во всяком случае, не тогда.

А теперь вот тебе столь желанная объективная правда, Геральт. Имён, выбитых на стене Каэр Морхена, семь. В героической истории говорится о семерых павших. Но тогда в Каэр Морхене ведьмаков было восьмеро.

Когда разошлись вести о нападении, мы пошли в Каэр Морхен, я и несколько послушниц. Мы были на месте задолго до того, как туда явились Бирнйольф и Весимир с учениками. Мы нашли трупы. Много трупов. И одного живого. Еле живого.

Это был Хольт.

Тогда он ещё не был Хольтом. В ту пору его звали Рейндерт. А прозвище у него было Рейндерт Призрак.  А теперь послушай. Рейндерта мы нашли не в Замке, поодаль от него.

Сам Рейндерт впоследствии утверждал, что ничего не помнит. Но он бредил в горячке. А я… Может, я поступила опрометчиво и неосторожно, но тогда я была… Ну, чуть моложе, чем сейчас… Эмоции взяли верх. О том, что Рейндерт говорил в бреду, я проговорилась Весемиру.

 

Она замолчала. Надолго. Геральт не торопил её.

 

- Оказалось, - продолжила она, - что Рейндерт был ранен не при обороне Каэр Морхена, а во время бегства.

 

Геральт молчал.

 

- Прошло время. Время, которое всё меняет. Так называемая объективная правда растаяла во мгле. Весемир упорствует в своём упрямстве, а я… Я стараюсь не упорствовать. Я хочу простить… Нет, не простить. Забыть. Рейндерт -  теперь Престон Хольт, потому что он вернулся к своему настоящему имени – много лет самоотверженно спасает людей в Каэдвене от чудовищ, снимает проклятия и порчи. Он бывает в храме. Мы часто пополняли его запасы эликсиров, несколько раз лечили его раны. Излечивая одновременно и мои. Самые болезненные. Воспоминания.

Но хватит об этом, - она резко вскинула голову. – Я рассказала достаточно. Может, даже лишнее, это выяснится потом. А теперь послушай совета.

Идея наняться к Хольту в ученики  мне не нравится.

 

- Но я не нанялся. Я действую на основе добровольности и взаимного доверия. Я перпро…

- Пер прокура. Это значит «по доверенности».

- Да знаю я.

- А то, что зимовать ты должен в Каэр Морхене, а не у Хольта в Рокаморе, ты тоже знаешь? Или то,  что для тебя очень нехорошо быть упоминаемым вместе с Хольтом?

- Почему?

- Хольт… - жрица приложила ко лбу ладонь. – Хольт не годится тебе в наставники. Ты должен искать свои пути. Буквально и в переносном смысле. Обещай мне, что бросишь Рокамору. И  Хольта.

 

Он молчал. Ассумпта из Ривии смотрела на него испытующе. Наконец глубоко вздохнула.

- Ты явился сюда, Геральт, не отрицай этого, за информацией и советом. Ты получил и то, и другое. Как ты этим распорядишься, дело твоё. Мы научили тебя, чему могли, на этом конец, обучение закончено. Теперь, если ты совершишь ошибку или оплошаешь, или послушаешь плохого совета, то  уже не Нэннеке поставит тебя в угол. Жизнь тебя туда поставит.

 

Они долго сидели молча.

 

- Куда ты теперь?

- В… - он запнулся, но решил не юлить. – В Спынхам. А потом на северо-восток, на границу мархии. Поселенцам нужна помощь.

- Это правда. Ты ведьмак.

 

Сороки в саду продолжали стрекотать.

 

- Мать Ассумпта?

- Да?

- Кое-кто недавно попрекнул меня тем, что имя Геральт… скучное.

- А хоть бы и так. Но это твоё имя.

- Ну, да, но… Может, что-нибудь добавить? Какое-нибудь «из», как у тебя? Какую-нибудь дворянскую пуставку?

- Приставку. Да ведь из тебя дворянин никакой, Геральт. Зачем тебе рядиться в чужие одежды?

 

 

Зоэ, Фервиде и Гипполите, девушкам из «Лорелеи», делать было нечего. Было утро, будний день. Поэтому они проводили время за свои любимыми занятиями, какой что было по сердцу. Зоэ вязала на спицах беретик для дочери. Фервида читала руководство по выращиванию лекарственных трав в горшках. Гипполита глазела в окно, наблюдая за ласточками, летающими вокруг ратуши городка Спынхам.

 

Все они слышали скрип ступенек, однако ни одна не обратила на это внимания. Вид вошедшей в комнату Пампинеи Монтефорте тоже не отвлёк ни одну от её занятия.

 

- Есть дело,  - объявила Пампинея. Бюст её живописно волновался. -  У нас гость. Но предупреждаю: это должно остаться в тайне.

- Опять господин бургомистр? – фыркнула Зоэ. А Гипполита закатила глаза.

- Нет, - покачала головой Пампинея. – На это раз не господин бургомистр. Это гость ещё более секретный. Поэтому я пришла к вам, которых давно знаю. И которым доверяю. Потому что те молоденькие, ну, в доносительстве я их не подозреваю, но дурочки же, могут просто проболтаться…

- Так что же это? Говорите, госпожа. А не то мы помрём от любопытства.

- Ведьмак.

- Господин Хольт? - захихикала Фервида. – Он что, помолодел?

- Ну-ну, - погрозила ей пальцем Пампинея. – Без шуток мне тут! Господин Хольт - уважаемый клиент. Но речь идёт не о нём. Это молодой ведьмак. Я бы сказала, совсем юный. И симпатичный. Довольно симпатичный. Какая не испугается? И возьмётся за это?

- А та, которая возьмётся, - спросила Зоэ после минутного молчания. – Что она с этого будет иметь?

 

Пампинея Монтефорте недолго раздумывала.

- Три четверти платы, - решила она, - оставит себе.

 

Девушки переглянулись. Посмотрели на госпожу Монтефорте.

 

- Ну что ж, - сказала с улыбкой Гипполита, - похоже, придётся тянуть соломинки. Короткая выигрывает ведьмака.

- А может, - Фервида тоже улыбнулась, - понадобится две коротких соломинки?

- А я думаю, - сказала Зоэ, - что соломинки вообще не нужны.

 

 

 

Уважаемый господин

Престон Хольт

 

Districtus Бан Филлим

Oppidum Рокамора

 

Дано ex urbe Бельвуар, дня 6 месяца августа anno 1229 post Resurectionem

 

Дорогой Престон, salve,

в соответствии с духом нашего соглашения уведомляю сим, что со дня визита ко мне молодого господина Геральта и до даты настоящего письма на мой счёт переводами из различных банков поступило общим числом 4 885 каэдвенских марок, сумма прописью -  четыре тысячи восемьсот восемьдесят пять.

 

Полагающуюся тебе сумму после вычета моих комиссионных и уплаты налога перевожу на твой обычный счёт.

 

Ты, конечно, обратил внимание, дорогой Престон,  что по самым грубым подсчётам  молодой ведьмак должен был истребить немало чудовищ с момента своего визита ко мне в мае. То есть он либо убил их довольно много, либо убил меньше, но успешно торговался - в общем, и то, и другое  свидетельствует в его пользу. Поздравляю тебя с выбором, ту будешь доволен своим per procura.  Хотя молодой ведьмак вряд ли знает, что означает это слово, это ещё раз доказывает, что важнее хорошо выполнять работу, нежели знать, как она называется в учёной терминологии.

 

Своей деятельностью, судя по банковским счетам, молодой ведьмак охватил часть Западной и Верхней Мархии. Он также посетил, насколько мне известно, храм богини Мелитэле в Эльсборге. Интересно, что сразу после этого он заглянул в «Лорелею» в Спынхаме.  И провёл там некоторое время. Но что ж, молодость имеет свои права, и на что он тратит свои суточные - его дело. Лишь бы не слишком экономил на еде, а то ослабеет.

 

Единственное, что меня беспокоит, - это активность различных шпионов, которые крутятся вокруг юнца. У меня есть основания полагать, дорогой Престон, что их интересует не юнец, а ты.  Будь осторожен.

 

Saluto te,

Тимур Воронофф

 

 

 

 

 

[Апролд]

Уррррра! Очередные главы поспели!

 

Спасибо Вам, Тамара Михайловна!

За перевод и за то, что процесс выкладывания по паре глав перенёс меня в детство, когда с нетерпением ждал очередного выпуска журнала с продолжением. Я подсел.

 

P.S. Сапковский - один из любимых писателей.

[Курамнасмех]

 

Спасибо, Тамара Михайловна!)

 

Итак.

Ursa сказал(а) 9 часов назад:

За столом, поставленным подковой, воссели члены братства в полном составе

Наверное, здесь Братство с большой буквы.

 

Ursa сказал(а) 9 часов назад:

За ним, словно солдаты на параде, чеканили шаг четверо его помощников, пузатых, в белоснежных передниках и колпаках, вооружённые  ножами, длинными, как армейские  военные  бердыши.

Несогласованное предложение. Пузатые и вооруженные или пузатых и вооруженных...

 

Ээээ... Бердыш. Это разновидность алебарды. Типа секиры на длинном древке. У нас стрельцы до Петра I с бердышами ходили. В длину, я думаю, от 1,5 до 2 метров.

Скорее всего, тут имеются в виду палаши.Палаш, грубо говоря, полу меч, полу сабля. И он всегда военный. А в армиях, видимо, был какой-то стандартный палаш.

 ...длинными, как армейские палаши.

 

 

Ursa сказал(а) 9 часов назад:

Кто станет спорить с прокурором.

Знак вопроса в конце?

 

Ursa сказал(а) 9 часов назад:

У лежащей на носилках твари была румяная, хорошо пропечённая шкура,

Пекут тушу, пропечённое может быть мясо. И шкура - это всегда с шерстью...

...румяная, хорошо зажаренная кожа...

 

Ursa сказал(а) 9 часов назад:

Кводлибет, из разных звериных частей совокупно составлен?

Ursa сказал(а) 9 часов назад:

Так вот,  эдак за неделю до Солстициума некий ведьмак

Возможно, стоит написать Quodlibet по-латыни?

 

По календарю вот схема

Там не Солтыциум, а Солтыций.

 

Эльфийский календарь построен по Солнцу. У него восемь периодов, называемых Savaed:

Саовина (Saovine)
Йуле (Yule)
Имбаэлк (Imbaelk)
Бирке (Birke)
Блате (Blathe)
Феаинн (Feainn)
Ламмас (Lammas)
Велен (Velen)
Новый год начинается 1-го числа Саовины (начало ноября).

Существует восемь важных дат, праздников: два Солнцестояния (Солтыция) и два Равноденствия (Эквинокция), а также четыре даты, связанные не с планетами, а с магией:


Мидинваэрне — зимний Солтыций
Имбаэлк (Imbaelk) — Почкование
Бирке — весенний Эквинокций
Беллетэйн (Belleteyn) — Цветение
Мидаете — летний Солтыций
Ламмас (Lammas) — Созревание
Велен — осенний Эквинокций
Саовина (Saovine) — Замирание

 

Календарь людей

Календарь людей основан на фазах Луны. Год разделён на 12 месяцев, каждый месяц начинается с новолуния:

Январь
Февраль
Март
Апрель
Май
Июнь
Июль
Август
Сентябрь
Окрябрь
Ноябрь
Декабрь
Новый год начинается 1-го января.
Также люди переняли все 8 праздников эльфов и подстроили их под свой календарь.

 

Ursa сказал(а) 9 часов назад:

Геральт толкнул коня пяткой

Ursa сказал(а) 9 часов назад:

Конь ведьмака всполохнулся от этого крика, попятился и встал на дыбы. Ведьмак упал и задохнулся, ударившись спиной о камень. Конь взбрыкнул и рысью умчался вдаль.

 

Ursa сказал(а) 9 часов назад:

Геральт,  не медля ни секунды, повернул коня и послал его вскачь.

 

Ursa сказал(а) 9 часов назад:

- Вот именно. Поедем. Где мой конь? Люди, никто не видел? Буланая кобыла? Осёдланная….

Наверное, везде здесь уместнее лошадь.

Ибо из ЛОРа известно, что Геральт ездит исключительно на кобылах по имени Плотва)

 

Ursa сказал(а) 9 часов назад:

- Значит, мой конь сам себя украл?

- Не знаю. Не сторож я коню твоему.

Вот тут, наверное можно оставить коня. Ибо отсылка))

 

Ursa сказал(а) 9 часов назад:

Я тебе аргамаков отборных, словно щук свирепых, предлагаю, а ты себе плотвичку берёшь. Что ты смеёшься?

Здесь всё верно)

Просто наконец-то объясняется, почему всех лошадей Геральта зовут Плотва...)))

 

Ursa сказал(а) 9 часов назад:

Какую-нибудь дворянскую простявку?

Приставку?

 

Ursa сказал(а) 9 часов назад:

Мистер Хольт - уважаемый клиент

Мастер

 

 

 

Edited December 10, 2024 by Курамнасмех

[Ursa]

Уважаемый Курамнасмех!

Благодарю за Вашу бесценную помощь! Практически со всем согласна, всё исправила. Оставила кводлибет. Я долго искала, как это перевести. По смыслу – мешанина, смесь, нечто, составленное из разных частей. Попурри – было самое близкое по смыслу, но по звучанию совсем не годилось. Я нашла у Даля кводлибет, мне понравилось – и слово старинное, и латынь, столь любезная Сапковскому. Когда-то это слово было в употреблении и писалось кириллицей. Я его так и написала.

Простявка – Геральт в оригинале неправильно произносит слово «приставка», в смысле – дворянская приставка. Жрица его поправляет. Я  думала, как исказить столь простое слово. И смастерила иронический каламбур, обозначающий приставку не дворянина, а простака. Кажется, не очень удачно получилось?

[Курамнасмех]

Ursa сказал(а) 4 минуты назад:

 

Простявка – Геральт в оригинале неправильно произносит слово «приставка», в смысле – дворянская приставка. Жрица его поправляет. Я  думала, как исказить столь простое слово. И смастерила иронический каламбур, обозначающий приставку не дворянина, а простака. Кажется, не очень удачно получилось?

Как-то уж больно по-детски...))

 

Я понял, что это не опечатка и смысл понял, но...

Может без особого каламбура - поставка?

 

Кстати, тут немного странный текст. Вроде не здесь и не так Геральт себе имя выбирал...

В "Крещении огнём" есть такие строки:

– Тебя же зовут Геральт из Ривии.

– Небольшая поправка, – сказал ведьмак. – Я сам себя так нарек, чтобы было покрасивее. У моих клиентов имя с такой добавкой вызывает больше доверия.

– Понимаю, – усмехнулся вампир. – Только почему ты вдруг выбрал Ривию? Ты оттуда, что ли?

– Вытягивал прутики, помеченные разными звучными названиями. Такую методу мне посоветовал мой наставник. Не сразу. Но когда я упорно просил именовать себя Геральтом Роджером Эриком дю Хо-Беллегардом, то Весемир решил, что это смешно, претенциозно и звучит идиотски. Сдается, он был прав.
 

Это так, мысли вслух... В сторону...)))

[Курамнасмех]

Ursa сказал(а) 22 минуты назад:

Оставила кводлибет. Я долго искала, как это перевести. По смыслу – мешанина, смесь, нечто, составленное из разных частей. Попурри – было самое близкое по смыслу, но по звучанию совсем не годилось. Я нашла у Даля кводлибет, мне понравилось – и слово старинное, и латынь, столь любезная Сапковскому.

Ну, ежели совсем честно...

Есть слово, полностью закрывающее вопрос - химера.

Только не понятно, почему сам Сапковский его не использовал...

 

Или ещё конструкт.

 

Но против кводлибета ничего не имею!)

Сочное слово... Богатое...

[Ursa]

Заменила простявку пуставкой.  

[Ежик из окраины]

Ursa сказал(а) В 10.12.2024 в 10:13:

 

 

Спасибо Вам за большой труд!