Это Кавказ. Древние знаки, мечеть-крепость, петроглифы и экономическое чудо — в фотомаршруте по Акушинскому району Дагестана (много красивийших фотографий)

[Базон Хикса]

16 декабря, 2020

Фото: Марина Львова

 

Не только Балхар

 

Обычно из сел Акушинского района Дагестана туристы выбирают древний Балхар — центр гончарного производства. Как правило, туда заезжают по дороге из популярного у гостей республики Гуниба в аул златокузнецов Кубачи. Однако на этом маршруте есть немало других мест, достойных внимания любознательного туриста.

 

Кули: акушинская Швейцария

 

 

 

 

 

 

 

Многие общественные здания в Кули были возведены в 1930 годах как «народные стройки», в том числе сельский клуб

 

Надгробия на старом сельском кладбище впечатляют резными орнаментами.

 

За комфортный климат и альпийские луга долину, в которой расположено Кули, называют «акушинской Швейцарией».

 

Первое село на нашем пути — это Кули. Здесь может возникнуть путаница: село с таким же названием есть в Кулинском районе, населенном лакцами. В акушинском Кули живут тоже лакцы, хотя район преимущественно даргинский.

 

Кули — древнее поселение. Оно трижды было сожжено и разрушено: в 1241 году — монгольскими завоевателями, в 1396 году — армией Тамерлана и в 1742 году — войсками Надир-шаха.

 

Сейчас старую часть села разрушает время, но некоторые дома еще хранят следы традиционной горской архитектуры.

 

 

Балхар: царство глины

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Аул Балхар расположен в уютной горной долине на высоте около 1 600 метров над уровнем моря. Здесь тоже живут лакцы. Нужно обязательно найти время, чтобы прогуляться по запутанным узким улочкам села в поисках культурных артефактов — старых петроглифов и символов советской эпохи.

 

 

 

Гуляя по Балхару, вы обязательно встретите одну из мастериц гончарного промысла. Если повезет, можно попасть на мастер-класс в гончарном цеху или в домашней мастерской, но лучше договариваться заранее.

 

Мастерица Минажат Гасаева

 

Внесезонный декор балхарских улочек — кизяк. Это навоз, смешанный с соломой и спрессованный в лепешки или в брикеты. Кизяком отапливают помещения: в Балхар до сих пор не проведен газ. А еще, например, окуривание дома тлеющим кизяком помогает бороться с молью. Это актуально для балхарских домов, где вещи по старинке хранятся в традиционных деревянных сундуках.

 

Каждая хозяйка лепит, сушит и хранит кизяк по-своему. Чаще всего он украшает стены домов, пока не высохнет.

 

Если стены балхарских домов украшает кизяк, то открытые веранды в прохладное время года — сушеное мясо. Осень и зима — пора заготовки главного дагестанского деликатеса.

 

 

 

В некоторых сельских домах в Дагестане есть комнаты, отведенные под домашние музеи. Хозяева хранят в них старую утварь, одежду и другие дорогие сердцу предметы, доставшиеся по наследству или собранные по знакомым. Есть такой музей и в Балхаре — в доме Гулизар Каландаровой, он стоит по правую руку на выезде из села.

Гулизар 50 лет работает бухгалтером. Интерес к коллекционированию старой утвари передался от отца — учителя истории. «Я такая родилась, барахло люблю», — смеется она.

 

Многие экспонаты в домашней коллекции Гулизар были сделаны ее дедом Хасаном, мастером на все руки. За ним даже закрепилось прозвище — Ашрапи («Золотая монета»), так здесь образно называют хорошего и доброго человека.

 

Веретено. С его помощью скручивали две нити, из которых впоследствии плели традиционные паласы — туруты.

 

Самодельные башмаки. В прежние времена не носили носков, поэтому для комфорта в обувь подкладывали солому.

 

У каждого из народов Дагестана есть свои типы ковровых изделий. У лакцев это тканый палас — турут. В Балхаре ткань для турута не только красили, но и украшали орнаментом.

 

Этой резной деревянной кровати больше ста лет.

 

Украшенную подобным образом кровать мог позволить себе только очень состоятельный человек.

 

 

Шукты: эхо экономического чуда

 

В следующем по маршруту селе — Шукты — живут уже даргинцы. Высокие горы окружают аул со всех сторон, создавая естественную защиту от холодных северных ветров, а в прежние времена — от внезапного нападения неприятеля.

 

Возникновение аула предположительно относят к периоду Средневековья. Считается, что село заложили беглые люди разных национальностей, ассимилировавшиеся под влиянием соседей. По одному из местных преданий, название села произошло от имени человека, который первым поселился здесь. По другой версии, название Шукты арабского происхождения и означает «аул, окруженный горами».

 

На подъезде к селу, слева от дороги — небольшое озеро. Оно образовалось несколько лет назад в результате оползня. Хорошее место для привала.

 

 

 

В народе Шукты называют Белым городом.

 

Новейшая история села неразрывно связана с именем экономиста, академика Магомеда Чартаева, сумевшего превратить отсталое хозяйство Шукты в колхоз-миллионер. За время его руководства в селе было построено около трехсот домов. Деньги на это шуктинцы заработали сами.

 

Магомед Чартаев рано ушел из жизни, а его преемникам не удалось продолжить начатое дело. Село вновь пришло в упадок. Многие дома не достроены. Лишь несколько семей живут на первых этажах домов, которые с дороги кажутся заброшенными и пугают проезжающих пустыми глазницами окон.

 

Гапшима: старинные вышивки

 

 

На окраине села Гапшима находятся природные пещеры, с которыми связано старинное поверье. Парни, которые хотели жениться, бросали камень в пещеру над дорогой. Если удавалось забросить — свадьба не за горами. Если камень получалось добросить до пещеры, что расположена выше первой, разрешалось брать еще одну жену. А девушки, желающие выйти замуж, должны были забраться в третью пещеру и провести там немного времени. Местные старожилы говорят, что есть пещеры, куда ходят супруги, которые очень хотят иметь детей или помириться после ссоры.

 

 

Считается, что Гапшима образовалась в результате мирного объединения трех поселений, которым вместе было сподручнее отражать набеги соседей. Высоко над селом на краю отвесной скалы сохранились остатки старой крепости: полуразрушенная сторожевая башня XV века со множеством бойниц и фундаменты крепостных стен.

 

 

В старой части села Гапшима можно найти остатки древней, уже разрушенной женской мечети и мужскую купальню с чистейшей ледяной родниковой водой.

 

Сохранилась и действует мечеть XV века, которую селяне возвели на свои средства прямо над родником, чтобы верующие могли совершать омовение. В XVIII веке, когда село разрослось, мечеть расширили, появился минарет. В 1995 году мечеть реконструировали.

Вышивальщица Габсат Абасова.

 

Гапшима издавна славилась даргинской вышивкой. Она представляет собой прямоугольные куски домотканой материи, обычно хлопчатобумажной, редко — шелковой, расшитой гладью «вприкреп» разноцветными шелковыми нитями. На создание одного полотна уходило от трех до шести месяцев. Среди орнаментов — стилизованные образы людей и животных, геометрические и солярные знаки.

 

Почти в каждой работе есть круг и овал, означающие Солнце и Вселенную. Крест символизирует четыре стихии или четыре времени года. Фигурки людей с опущенными или с поднятыми руками — женское и мужское начала. Такие вышивки сопровождали человека на протяжении всей жизни — от колыбели до последнего пути.

 

 

Сейчас единственная вышивальшица в Гапшиме — Габсат Абасова. На одну вышивку у нее уходит два-три месяца работы, за нее можно выручить 15−25 тысяч рублей.

 

Недавно Габсат начала изготавливать доступные по цене вышивки небольших размеров — их можно приобрести в магазинчике через дорогу от мечети. Там же продаются джурабы — толстые вязаные носки или гольфы с традиционным орнаментом — и другие сувениры, которые можно увезти с собой на память о путешествии.

 

 

 

Акуша: неприступная мечеть

 

Чтобы попасть в районный центр, после Гапшимы нужно свернуть с привычного маршрута налево. Село Акуша расположено в горной котловине на холмах, между которыми протекает одноименная река.

 

Символ Акуша — местность Маара, на которой возвышается гряда из четырех вершин. Ее видно практически с любого края села.

 

 

 

Доминанта села — главная мечеть — расположена на высоком холме, называемом Хала межит (Большая мечеть).

 

Здание построено в 1990 годы на народные деньги на фундаменте мечети, разрушенной в 1943 году. Со смотровой площадки открываются живописные панорамные виды на село и его окрестности.

 

 

 

 

 

Недалеко от главной мечети находится старая часть села — Карша, что в переводе с даргинского означает «верхнее село».

 

 

Издавна горцы старались строить свои дома только в непригодных для земледелия местах, таких, как каменистые вершины и горные склоны. Так было легче обороняться от врагов.

 

 

 

 

 

Еще недавно брендом села была вкусная рассыпчатая картошка, но сейчас с полей ее вытеснила более урожайная капуста.

 

 

Руководитель Акушинского краеведческого музея Зубалжат Мирзаева.

 

 

Историю Акуша и всего района можно узнать, посетив Акушинский краеведческий музей. Здесь находится богатая коллекция экспонатов, среди которых есть редкие экземпляры.

 

Осенью 2020 года музей переехал из временного помещения в здание одной из акушинских школ, обустроился и готов принимать гостей.

 

 

Автор и фотограф: Марина Львова

 

 

 

 

 

 

 

Кому интересно. Статья о Магомеде Чартаеве.

 

 

Реформатор из Шукты

 

16 Дек 2017 г.

 

Тридцать лет назад председатель колхоза имени Орджоникидзе Акушинского района Магомед Чартаев решил построить реальный социализм в отдельно взятом хозяйстве.

 

 

На момент начала «эксперимента» (именно так обозначили начинание Чартаева тогдашние СМИ) колхоз имени Орджоникидзе считался одним из самых отсталых в республике, задолжав государству около 8 миллионов полновесных советских рублей (хлеб — 25 копеек, средняя зарплата по стране — 200 рублей, автомобиль — 7 тысяч). Смеяться и крутить пальцем у виска в республике перестали ровно через два года, когда колхоз вышел на устойчивую прибыль, в селении Шукты начали строиться две сотни белых трехэтажных коттеджей для колхозников, а практически каждая семья обзавелась собственным автомобилем.

 

.

 

Перелом случился из-за того, что Чартаев первым в стране решил претворить в жизнь популистский ленинский лозунг «Земля — крестьянам!». На деле это означало, что все колхозники получили земельные паи и начали работать на себя. При этом Чартаев с самого начала предложил отказаться от принципа коллективной ответственности — никаких бригад, звеньев и ферм — каждый производитель продукции продает ее колхозу и получает при этом на руки половину прибыли.

 

Вторая половина распределяется в два фонда: страховой и накопления. Все расходы на специалистов (ветврачей, бухгалтеров, агрономов, ремонтников и т.д.) каждый колхозник оплачивает самостоятельно из своего кармана. В итоге через короткое время из сферы управления был «вымыт» балласт и остались только крепкие спецы, без которых хозяйство развиваться не могло.

 

В руководстве колхоза, к примеру, насчитали 63 лишних рта, и уже через несколько месяцев после начала преобразований число управленцев сократилось с 70 до 7! С помощью хозрасчета, аренды, паев, лицевых счетов Чартаев на деле внедрил в жизнь селян главный социалистический принцип «от каждого по способностям, каждому — по труду», который на остальной территории страны воспринимался исключительно как лозунг, не наполненный реальным содержанием. А Чартаев вдруг взял и наполнил. В итоге за два года урожайность зерновых в хозяйстве выросла как минимум в пять раз, до 50—60 центнеров с гектара, а продуктивность коров составила 5 тысяч литров в год (при среднереспубликанском показателе, едва превышающем 1500 литров). Да, в хозяйстве почему-то перестали массово гибнуть овцы, а техника начала расходовать в десять раз меньше бензина и солярки.

 

 

«Там никто не ворует и не занимается приписками, потому что все — от учителя до крестьянина — собственники», — писали о колхозе имени Орджоникидзе московские журналисты. Впрочем, колхозом это хозяйство оставалось недолго, вскоре оно было преобразовано в Союз собственников-совладельцев — первое в стране народное рыночное предприятие.

 

Народное не на словах, а на деле: расходы на «социалку», к примеру, в Шукты в десять раз превышали показатели по стране. В других регионах люди месяцами не получали зарплаты и пенсии, а у Чартаева начали выплачивать пособия детям, которые завершали учебный год с отличными результатами. Союз собственников-совладельцев также платил именные стипендии молодым землякам, которые решили продолжить учебу в вузах. Не забыли и о семьях участников Великой Отечественной войны: родственникам погибших на войне сельчан ежемесячно на личные счета перечисляются крупные суммы.

 

В итоге в девяностые годы дагестанское село Шукты стало Меккой реформаторов и экспериментаторов. Тысячи людей (а это не преувеличение!) — журналисты, ученые, директоры совхозов и заводов, министры и губернаторы — со всех концов страны потянулись в дагестанские горы изучать «шуктинское чудо».

 

 

«Правда, что в колхозе не занимаются приписками? Неужели никто у вас не ворует?» — такие вопросы звучали в селении Шукты практически ежедневно. Вспоминается ответ одной доярки, которая беседовала с обступившими ее журналистами, не переставая доить корову. «Все правда, — говорила она. — Зачем нам воровать, ведь все вокруг и так наше. Это как в собственном доме красть. Я, к примеру, всё надоенное молоко могу забрать домой и там выпить. Могу также не кормить коров и продавать силос на сторону. Кончится это тем, что с моего личного счета спишут деньги, ведь я должна ежедневно сдавать хозяйству определенное количество молока». На этом фоне работать плохо людям стало элементарно невыгодно. Если в первый год работы передовая доярка зарабатывала от 3 до 5 тысяч рублей в год, а не очень расторопная — всего 350 рублей, то уже на втором году работы таких нерадивых доярок уже не осталось. Все в селении знали: с каждой коровы необходимо надоить не менее 2,5 тонн молока, а с каждого гектара посевов следует получить не менее 30 центнеров зерна. Ниже этих показателей — зона банкротства.

 

Кстати, первые банкроты в СССР появились в Шукты: в первый год работы по системе Чартаева свыше 30% местных колхозников остались должны хозяйству. Правда, в Шукты банкротам всегда предоставлялся второй шанс. По решению общего собрания убытки банкротов в течение двух лет покрывались из страхового фонда, а затем погашались из имущественного пая работника. «Но дважды банкротом не становился никто. Люди быстро поняли, что это не шутки, а реальная экономическая ответственность за результат своей деятельности», — рассказывал Магомед Чартаев.

 

 

Вкус к самостоятельной работе у шуктинцев оказался настолько силен, что, несмотря на огромное давление со стороны местных хакимов, колхозники решили работать по этим принципам и дальше. «Так, продавая результат своего труда друг другу, мы и перешли к рыночной экономике, основой которой является не спекуляция «прихватизированной» собственностью, а продажа результата своего труда. Поэтому и итог в конце года оказался, мягко говоря, отличным от результата «реформ» в России. Затраты на единицу продукции снизились в два раза, и мы впервые за многие годы оказались с прибылью», — объяснял гостям Магомед Чартаев.

 

Через три года на балансе союза — уже более 10 тысяч гектаров сельхозугодий, свыше 15 тысяч овец и около 3 тысяч коров. Вскоре прибыльное хозяйство решило вложиться в логистику — были закуплены три десятка КАМАЗов, которые начали колесить по стране, зарабатывали деньги для своего союза.

 

Сегодня в республике идут жаркие дискуссии по поводу введения частной собственности на землю. Тридцать лет назад Магомед Чартаев решил, что дискутировать на этот счет не стоит: земля не может быть ни государственной, ни частной, а только общенародной, общечеловеческой. «Не мы ее создали, а она нас. Все рождаются и все умирают, и каждый умерший получает свою делянку на вечное пользование — два квадратных метра. Больше ему не нужно — ни миллионеру, ни последнему бедняку».

 

Он был талантливым человеком и гениальным организатором. Чего стоит, к примеру, изящное решение проблемы наследования земельных наделов! С подачи Чартаева в селе четко работало правило: родился человек — он автоматически становится собственником земельной доли и получает пожизненно часть земельной ренты, умер — и его право не наследуется, а передается в пожизненное пользование очередному новорожденному. «Зачем нам создавать условия, при которых дети и внуки вынуждены дожидаться, а то и желать нашей смерти? Будет лучше, если они будут получать свою долю наследства не после нашей смерти, а при своем рождении», — говорил Чартаев.

 

 

Губернатор Белгородской области Евгений Савченко в свое время написал: «…перспективным, соответствующим российскому менталитету является пожизненное закрепление земли в пользовании тех людей, кто на ней живет и работает, — общенародная собственность на землю. На практике это гениально доказал российский самородок из Дагестана М. А. Чартаев — автор новой экономической системы — союза собственников-совладельцев, позволившей из заурядного колхоза создать экономический оазис. Это и есть тот третий путь, который и должен стать российским».

 

Кстати, в Шукты свою долю земли получили не только бывшие колхозники, но и учителя, и врачи, а также другие жители, не участвующие в сельскохозяйственном производстве. Правда, сами они свои участки не обрабатывали, а сдавали в аренду, получая прибыль в виде 10% от стоимости произведенной на этой земле продукции.

 

Кроме того, каждый год колхозники часть своего дохода выделяли на образование и медицину. Учителям платили за реальные знания детей, а врачам — за здоровых пациентов. Приезжих частенько шокировали шуктинские реалии: врачи, организовавшие прививочный пункт, чтобы даже в период страды не прерывать кампанию по диспансеризации.

 

Вставшее на ноги и окрепшее хозяйство вскоре озаботилось вопросами поддержки пенсионеров. Были подняты архивы, определен вклад каждого работника, и люди стали получать дополнительные пенсии.

 

Естественно, о феномене Чартаева в стране знали. О нем было снято несколько фильмов, написаны сотни статей, и в итоге случилось то, что должно было случиться: дагестанского реформатора пригласили в Москву на встречу к Горбачёву. Сторонники Чартаева уже потирали руки, надеясь на то, что его метод будет изучен и растиражирован, но, увы, ничего этого не произошло, Горбачёв времени для встречи с Чартаевым не нашел.

 

Соратники Чартаева считают, что «архитектор перестройки» элементарно испугался, что революционные преобразования Чартаева попросту разрушат административно-бюрократическую систему, и сотни тысяч чиновников останутся без работы. Кроме того, каждый чиновник будет получать лишь за конкретные результаты в работе, и его благополучие напрямую будет зависеть от благополучия народа. К таким кардинальным решениям Горбачёв, естественно, готов не был, и поэтому встреча с Чартаевым так и не состоялась.

 

 

В конце 90-х Магомед Абакарович с грустью констатировал: «Нынешняя катастрофа определена тем, что все богатство страны, накопленное поколениями наших предков и нашим личным трудом, оказалось брошенным на разграбление властью, которая для того и существует в государстве, чтобы защищать наши с вами интересы, в том числе и собственность».

 

Чартаев в последние годы тяжело болел, но не сдавался. Много работал, до последнего часа искренне веря в то, что в России можно жить богато и честно. За полночь возвращался домой, но в 6 утра снова был на ногах: спешил на ферму, на ток или на многочисленные стройки (за время его руководства для колхозников было построено около трехсот домов). Деньги на это шуктинцы заработали сами — за десять лет работы валовая продукция (в ценах 1983 года) в хозяйстве увеличилась более чем в 18 раз, урожайность с гектара повысилась в 5 раз, а производительность труда выросла в 64 раза!

 

Он планировал строить профилакторий для колхозников и лечебницу для их детей. Заботливый и внимательный, он помогал всем: одному купил инвалидную коляску, другому (ветерану) подарил автомашину, третьему оплатил дорогую операцию. А ему никто не смог помочь. В 2001 году Магомеда Абакаровича Чартаева не стало.

 

Российские СМИ сообщили, что скоропостижно скончался «великий сын России, гениальный экономист и организатор производства, человек высоких гражданских идеалов». Ему было всего шестьдесят лет.

 

…Наследникам Чартаева, увы, оказалось не по силам продолжение реформ. Сегодня от хозяйства осталось одно название. Власти республики забыли о великом дагестанце. Слава Богу, о реформаторе в селе помнят. Сельчане собираются разбить парк и поставить в нем памятник великому земляку. Кроме того, они хотят назвать именем Магомеда Абакаровича Чартаева новую школу.

 

 

Правда, пока в Шукты новой школы нет. Пятнадцать лет назад Чартаев заложил ее фундамент, но достроить не успел.

 

 

Автор : Алик Абдулгамидов

 

[Нико]

Чувак покусился на самое святое, что есть у человека - право собственности и право наследования. Результат неизбежен и закономерен. Странно ещё, что своей смертью умер.

[Miner]

Красивые места в Дагестане! А про Чартаева краем уха слышал. Но очень давно..

[4478]

Родные места

[exe081]

А газ туда не проведут- хватило опыта с электричеством.  Эко топливо- путь к прогрессу. 

[Татьяна]

Есть такой Алексей Калин, фотограф. Его фото Дагестана, да  и других мест просто космические. 

https://instagram.com/alexskalin?igshid=z7schps93j3z

Вот топ 10 фото его за год, Сулакский каньон в Дагестане особенно крут.

https://www.instagram.com/p/CJbSUQwhFu5/?igshid=18nsta0kt9yt5

Картинки из инсты сюда почему то не вставляются. 

 

[Marna]

Спасибо, очень познавательно. Никогда не была на Кавказе, поэтому с интересом попутешествовала.

[aaaaaa]

Базон Хикса сказал(а) 9 часов назад:

Кули — древнее поселение. Оно трижды было сожжено и разрушено: в 1241 году — монгольскими завоевателями, в 1396 году — армией Тамерлана и в 1742 году — войсками Надир-шаха.

 

[собак]

Самый древний город нашей страны находится в Дагестане - Дербент. В Дагестане очень красиво !! Особенно весной и осенью.  В нынешнее время , к сожаленью, лучше ехать туда к местным и путешествовать с местными.