теоретег с ганзы

У них другой генотип, нежели у славян. Поэтому их черты летса нам непривычны и от этого кажуцца уродливыми. А на самом деле вполне ничего - я привык за двадцать с лишним лет и теперь могу передвигаться по улицам не корча на каждом шагу кислые мины.

Тут этого добра как г-на. Я уже пейсал неоднократно, что центрально город/деревня снабжаеццо только электричеством и холодной водой. А центральное отопление и горячее водоснабжение - продукт XXI века, то есть есть далеко не во всех районах города. Вопрос в том, чем эти бойлеры питать в случае чего.

Ващета, она уже была территорией Турции, и как бы не дольше, чем независимой. Эта местность называлась вилайят Румелия.

Мне кажеццо, что у некоторой части зрителей будут. Вопрос в том, насколько эта часть велика и платёжеспособна.

И правильно.

Здесь всё логично - они бежали от нехорошего Асада, теперь он свергнут, опасности никакой -> добро пожаловать взад.

Это зависит от местности. Мой немецкий коллега побывал в Берлине, так про тамошний общепит сказал несколько слов, которые я потом не смог найти в словаре...

Это просто не бывал в торадицыонном баварском кабаке.

"- Ну, хорошо, усами потряс, облегчил душу, - после некоторого молчания сказал ему Семенов, -- теперь слушай, Стась, внимательно: нам дают хорошие деньги, от нас в конце концов ни черта не требуют. Работа безопасная, даже приятная: шляйся по кабачкам да по кофейным... Я, например, очень удовлетворен сегодняшним разговором... Ты говоришь -- сыщики... Ерунда! А я говорю -- нам предложена благороднейшая роль контрразведчиков".

Брехня. Просто одна часть населения не можыд жыдь без подражания пендосьим ухваткам, а другую это сильно раздражает.

Тут склонен согласицца - это скорее сбитень, чем всё остальное.

Гы-гы. Предпочитаю свидетельства очевидцев и ушеслышцев: "Была Малая Арнаутская улица, казавшаяся мне тогда ужасно далекой, а на самом деле находилась она совсем близко. Попадая на эту улицу, мы сразу погружались в мир еврейской нищеты со всеми ее сумбурными красками и приторными запахами. Мы входили в деревянную застекленную галерею, окружающую двор. Тут маме приходилось то и дело наклонять голову, чтобы орлиное перо на ее шляпе не сломалось, наткнувшись на какое-нибудь препятствие: веревку с развешанными на ней бебехами или перекладину, поддерживающую покосившиеся дощатые стены источенной жучками галереи с немытыми стеклами, половина из которых была разбита. В галерею выходило множество окон и дверей, большей частью распахнутых, и там во тьме гнездились целые семейства евреев — ремесленников, портных, сапожников, модисток, жестянщиков, лудильщиков, — так что из каждой двери неслись звуки молотков, лязганье громадных портновских ножниц, треск раздираемого коленкора, визг немазаных ножных швейных машин и резкие кухонные запахи, смешанные с чадом множества керосинок «грец» с их слюдяными окошечками, светящимися во тьме квартир..." В. Катаев, "Разбитая жизнь или волшебный рог Оберона.

Штота мне эта история напомнила:

Мольфары же!

Как я понимею, он их за людей не считает.